— Ну, значит, вышел я прогуляться в лес, — неуверенно начал Сенька.

— Ночью? В лес? Прогуляться? — насмешливо спросил отставной штабс-ротмистр.

— Ну да. А что здесь такого?

— Вы очень любите лес, — скорее констатировал, нежели задал вопрос Аристов.

— Да, люблю, — с некоторым вызовом ответил Сенька, и Артемий Платонович почувствовал, что тут парень не врет.

— Прошу прощения, продолжайте.

Рассказывал Сенька недолго. Когда он закончил, Аристов с минуту молчал, а потом деловито спросил:

— А ты смог бы узнать тех двоих?

— Нет, я не разглядел их лиц. Ведь было темно.

— Мне известно, что ты хочешь получить награду.

— Да, — тут же оживился Сенька. — Ведь я же отдал письма.

— Ты ее получишь, — заверил его Артемий Платонович. — Когда вернешь остальные письма.

— Какие еще остальные письма? — набычился Сенька.

— А которые ты оставил себе на случай, если тебя вдруг обойдут с наградой.

— Барышня не могут обмануть, — твердо сказал парень.

— Здесь ты прав, — согласился с ним Аристов. — Но ведь могут обмануть барышню. Давай договоримся так: ты приносишь остальные письма, а я тебе даю сто рублей.

— Двести. Письма ведь не простые, а на иностранном языке.

— Хорошо, двести, — согласился Артемий Платонович. — Неси и получишь свои деньги.

— Они не у меня, у приятеля, — неохотно признался Сенька.

— Ах, вот как. Тогда возьми их у него и принеси мне.

— Ладно. Только вы, это… не говорите никому.

— Разумеется, милейший.

Когда Сенька выходил из комнаты Аристова, он едва не столкнулся с красивой дамой в облегающем фигуру атласном платье и изящной шляпке, сдвинутой на затылок. Он проскочил буквально в вершке от нее и дунул по коридору, дабы быстрее покинуть усадьбу. Главное было — не попасться на глаза молодому барину, но фортуна на сей раз была не на его стороне. Как только он вышел на аллею, ведущую в Березовку, он увидел фланирующего взад-вперед Михаила, который, заметив его, нахмурился.

— А ну, иди-ка сюда, — грозно позвал Михаил.

— Зачем? — прикинулся непонятливым Сенька.

— Вот как ты заговорил. Иди, коли я приказываю!

— Вы, это, своим дворовым приказывайте, а мне неча. Я теперь вам никто, — раздухарился вдруг Сенька.

— Чего ты сказал? — двинулся на него Михаил, сверкая глазами.

Сенька, недолго думая, рванул прямо через посадки не разбирая дороги. Какое-то время он слышал за собой тяжеловатый шаг молодого барина и треск поломанных под его ногами сучьев, а пробегая по низине, услышал даже его дыхание, которое буквально обожгло его затылок, но он припустил сколь было мочи, и преследователь отстал. «Вот теперь уж точно не следует мне попадаться ему на глаза, — подумал Сенька, добежав до Березовки и направляясь к дому Кузьмы. — Кулак у молодого барина тяжелый — враз кости переломает».

Дойдя до избы Кузьмы, он вошел во двор и постучал.

— Кого еще черт несет? — услышал он недовольный скрипучий голос матери Кузьмы.

— Это я, Сенька, — крикнул он в раскрытое окно избы. — Кузьма дома?

— Нетути, — крикнули ему из окна. — С утра ушел.

— Куда? — спросил Сенька.

— А мне пошто знать? Ушел, мне не сказывал. С него-то станется. Кто я для него!

И вправду, госпожа Фортуна сегодня была не на Сенькиной стороне. Ведь он мог уже сейчас, заполучив у Кузьмы письма, идти окольными путями в замок и, скажем, через три четверти часа иметь в кармане латаных-перелатаных портов две сотни рублей. А это целое состояние! Сколько пряников купить можно. А вместо этого он вынужден идти на выселки, в свою хату, где мать вечно смотрит в окно, а в чугунке — ладно, ежели лежит несколько картофелин. И Сенька повернул в Охотничью рощу, где ему действительно было лучше, чем дома.

— Простите, что заставила вас ждать, но… Что это с вами? — удивленно посмотрела на Мишеля Петровская.

— Пустяки, — еще не отдышавшись от бега, выдохнул Михаил, смахивая с сюртука налипшую паутину и не сводя глаз с Петровской. А она… Она была обворожительна. Необыкновенная женщина!

— Я задержалась, потому что переводила эти письма для господина Аристова.

— Вот как?

— Только прошу вас, не обижайтесь, мне необходима его помощь в розысках убийц моего жениха, — пояснила она. — Ведь у него передо мной главное преимущество.

Барон понимал, что глупо сердиться на Валентину Дмитриевну, но поделать с собой ничего не мог.

— Какое же?

— Богатый опыт в расследовании похожих дел, — посмотрела прямо в глаза Михаилу Петровская. — А теперь скажите, где вы испачкались и почему так запыхались?

На душе у Мишеля слегка отлегло.

— Право, сударыня, это такие пустяки…

— У вас есть от меня секреты? — чуть кокетливо спросила Петровская. — А я-то, неразумная, доверилась вам и столько рассказала про себя… Знаете, если я обижусь на вас, то нашей дружбе придет конец. А я обижусь.

— Сударыня, Валентина Дмитриевна, простите меня, ради бога. Ну, право, сущая нелепица… Этот бездельник, шалопай Сенька был сегодня в замке. Я увидел его и хотел проучить, чтобы он больше не ставил силки и западни в нашей роще. А он нагрубил мне и побежал. Я — за ним…

— Не догнали? — соизволила улыбнуться Петровская.

— Не догнал, — признался Михаил. — Уж больно быстро бегает постреленок!

— Ладно, я вас прощаю, — уже тепло взглянула на Михаила гостья. Всего-то небольшой шаг вперед, и Мишель почувствовал аромат ее духов. — Вот вам моя рука.

Молодой человек просиял и бросился покрывать ее руку горячими поцелуями.

— Барон, баро-он, — мягко высвободила руку Петровская, ничуть не сердясь. — Право, ну будьте же благоразумны.

— Это уже не в моих силах, — горячо воскликнул Михаил. — Вы извините меня, но в вашем обществе я чувствую себя как глупый гимназист. Вы сводите меня с ума. Поверьте, со мной такое впервые!

— Ах, если бы это слышала ваша кузина! — усмехнулась Петровская. — Она бы крайне расстроилась.

— При чем тут моя кузина? — сделал попытку вновь завладеть рукой Валентины Дмитриевны Михаил.

— А при том, что она могла бы подумать, что между нами существует нечто большее, чем просто дружеские отношения.

На лице Мишеля застыло отчаяние.

— А это не так? — В голосе молодого барона прозвучала надежда.

— Вы заставляете меня сердиться, не забывайтесь! — тонкие брови Валентины Дмитриевны слегка изогнулись. — Ведь я совсем недавно лишилась жениха.