— За фраера меня держишь? Неделю тебе даю, родственничек, и сам ментам сдамся. Кишка у тебя тонка выгнать меня из собственного дома. Ты здесь никто! Пустое место. Меня в болото загонишь, — я тебя за собой уволоку. Вместе захлебнемся.

— Ну смотри, хмырь. Только дернись. Пыли на твоем месте не останется.

Ветров убрал пистолет за пояс, встал и вышел.

Экономка вздрогнула и обернулась. На пороге кухни в дверях стоял Ветров. Бледное лицо, под глазами синяки, впалые щеки и страшный взгляд. Таким она его видела впервые.

— Что с вами, Максим Данилыч?

— Иди к своему ханыге и вдолби в его безмозглую черепушку: если он не образумится, то ваш сын сгниет за решеткой, как его дед. Ты мать и должна соображать, что жизнь твоего сына стоит дороже старого чемодана с пожелтевшей бумагой. Найди мне этот чемодан. В лачуге его нет. Я уже искал.

— Бог мой! Я же ничего не знаю. Пощадите Дениса. Умоляю! Мальчик ни в чем не виноват!

Она разревелась и встала на колени. Только сейчас, взглянув на пол, он увидел мокрые следы от ее туфель. На женщине надето платье, чулки, а концы волос мокрые. Значит, и эту толстуху где-то носит по ночам.

Ветров оглянулся. Дверь комнаты Вики, которая располагалась по другую сторону холла, была закрыта.

— Встань, дура. Найди мне чемодан, и я вытащу твоего парня из тюрьмы. Только помни — я не наивный простачок. Сначала чемодан, потом свобода. Я должен проверить содержимое.

— Я постараюсь. Я все сделаю. — Недда закрыла лицо руками. Но он же сумасшедший, он на все способен.

— Ты тоже не лыком шита, бестия. По твоей милости Настю убили. Бросила дом и упорхнула. Думаешь, я не знаю, куда ты ходишь, старая шлюха? Сколько тебе платит повар из "Феникса" за твои пухлости?

Недда дернулась, будто ее ужалили. Истерика оборвалась, будто кто-то выключил звук. Она подняла на Ветрова свои огромные, полные слез глаза.

— А как жить прикажете? Или, может, я должна на зарплату Матвея рассчитывать? Так вы ему не платите! Мальчишка из тюрьмы вернулся босой, в одних обносках. Вы и меня не балуете. За харчи работаем...

— Заткнись! Забыла, кто тебе деньги на дом для матери дал? Кто оплачивает ее нянек, врачей? Ты мне по гроб жизни обязана. А может быть, ты думаешь, что я твоего пьянчугу за ухоженный сад кормлю? Он все деревья сгубил, все корни лопатой перерубил, золотоискатель безмозглый. Думай, баба. Сама со своим придурком не справишься, тогда я вмешаюсь, но уже никто тебе не поможет.

— Я все сделаю.

Недда вновь заплакала.

Ветров повернулся и направился к лестнице. Он поднялся к себе в кабинет и, не включая света, подошел к окну. Сверкнула молния, и сад на мгновение вспыхнул ярким голубым светом. Этой секунды хватило, чтобы Ветров успел заметить движущееся по аллее от ворот к дому черное пятно.

Максим взглянул на светившиеся электронные часы, стоявшие на столе. Цифры показывали один час десять минут. Ветров скрипнул зубами.

Вика тихо вошла в дом. В холле горел свет. Из комнаты Недды доносились всхлипывания. Несколько секунд женщина прислушивалась, затем прошла к себе. Она быстро переоделась, вытерла волосы полотенцем и направилась наверх.

Ветров сел в кресло и ждал. Он знал, что она сейчас зайдет, он знал, что она захочет, чтобы он ее видел в доме. Он уже научился предугадывать ее действия и не ошибался.

Дверная ручка повернулась, и в кабинет проникла узкая полоска света. Вика оставила дверь приоткрытой, прошла к столу и включила компьютер.

— Где ты была? — спросил голос из угла ком-наты.

Девушка вздрогнула.

— Господи! Как вы меня напугали. Почему вы сидите в темноте?

— Это лучше, чем гулять ночью под дождем. Никак не можешь от него отвязаться?

Она молчала, не видя его лица. Ветрова это устраивало.

— Ты думала над моим предложением?

— Думала. Вы должны понять, что я не люблю вас. Что из этого может получиться? Вы верите в счастье? Возможно ли это?

— Возможно. Ты получишь все и даже больше, чем можешь себе представить. Тебе будут завидовать самые красивые и умные женщины. Но у меня одно условие. Я должен быть в тебе уверен. Главное в женщине ее надежность и верность.

— Эти качества у меня есть. Но не требуйте от меня всего сразу. Должно пройти какое-то время.

— Через сорок дней кончится траур. Больше ждать я не хочу. Твой роман с Ильей должен закончиться.

— Он его уже закончил. Я бы не смогла.

— Я сделаю все, чтобы ты забыла о нем. Я оформляю отпуск. У меня есть еще один дом на побережье. В сорока километрах отсюда. О нем никто не знает. Это заповедная зона, огороженная и охраняемая. Там тихо, уютно и спокойно. Конечно, нет того комфорта, но кругом сосны, чистый воздух и чайки над заливом.

— Вы слишком заметный человек, чтобы иметь тылы, о которых никто не знает.

— Именно поэтому мне часто требуется уединение. Ну а тайны хранить я умею. Особенно если они касаются меня лично. Там нас не найдут. Кроме охраны, о нас никто ничего знать не будет.

— А подписка о невыезде?

— Не думай об этом. С прокуратурой я договорюсь Если мы им понадобимся, то для этого существует сотовый телефон.

Вика улыбнулась. Ветров встал и подошел к ней. У него закипала кровь. Он уже не мог и не хотел себя сдерживать. Его руки обхватили ее талию, и он с силой прижал женщину к своему телу. Она чувствовала его возбуждение и не сопротивлялась. Впившись тонкими губами в ее шею, он начал срывать с нее одежду. Разгоряченные лица освещал голубой свет от экрана монитора...

Падение в грех остановил телефонный звонок. Ветров чертыхнулся и нажал кнопку громкой связи.

— Я занят, черт побери.

— Максим Данилыч, извините. Звонят из Управления внутренних дел Петербурга. Полтора часа назад ваша дочь обнаружена мертвой в подъезде дома на Мойке.

Руки Ветрова повисли плетью. Из разгоряченного самца он превратился в дряблое, беспомощное существо.

Трифонов прибыл в город, когда криминальная бригада закончила работу и труп уже увезли. У ворот дома на Мойке его поджидал милицейский "рафик", где скрывался от дождя следователь управления Бачурский. Трифонов бегло осмотрел место происшествия, и они поехали в следственный отдел. По дороге Бачурский рассказывал о случившемся:

— Девушку нашли на площадке пятого этажа с ножом в груди. Нам повезло со свидетелями. Женщина с третьего этажа утверждает, что слышала, как в одиннадцать тридцать пять кто-то сбегал вниз по лестнице. Когда она приоткрыла дверь, то никого уже не было. Тремя минутами ранее она выносила мусор и видела, как Алиса поднималась вверх с туфлей в руках. Грязная, мокрая, лохматая, косметика размазана по лицу, и один глаз прикрыт.