А я, что называется, «зависаю». Информации много. И она настолько глобальная, что без подготовки, да еще и на пьяную голову, обработать ее не представляется возможным. Я машинально беру протянутый мне стакан, так же машинально выпиваю и, по-моему, забываю закусить. Я буквально слышу скрип извилин в голове. И, главное, ведь действительно все сходится: и пепел в совершенно целом Киеве, и тот ужас, что носится на восточной стороне Днепра… И теперь понятно, почему некоторые уцелели.

– Погодите, погодите, – бормочу жалобно. – Что значит уцелели? А одержимые?

– Одержимые все с северо-восточного луча, – заявляет Чапай.

– И что, мы зря всех приблудных выгнали?

– Почему зря? – Чекист не согласен, он возмущенно фыркает. – Между прочим, неизвестно еще, что будет с другими, как они себя проявят. И мы их не выгнали. Они все тут рядом, в километре. Если надо, всегда поможем. Пусть пока в карантине посидят, а там поглядим…

Я смотрю на Чапая: он, развалившись на бревне, курит. И вовсе не весело ему – даже намека на смех нету в прищуренных на меня глазах.

– Значит, Армада действительно существует?

– Во всяком случае, существовала, – отвечает Чапай. – Но у меня есть очень серьезные подозрения, что именно она и рванула. Это я про Взрыв.

– Не, – мотает головой Чекист.

– Чего «не»?

– Если бы она взорвалась, Зона бы исчезла.

Логично. Я жду, что ответит Чапай. Но Чапай молчит. Чекист тоже ждет, потом разливает по стаканам остатки коньяка. Почему-то снова пьем, не чокаясь.

– Ну чего, расходимся? – Чапай оглядывает компанию.

Чекист пожимает плечами, я молчу. Желание продолжать пьянку куда-то испарилось. Есть о чем подумать. Пытаюсь увязать воедино все, что услышал от друзей. Краем сознания фиксирую, что ребята собираются, сгребают со стола посуду, мусор…

– Ты идешь, Глок?

– Посижу еще.

– Ну бывай.

Легенда про Армаду – Кристалл, исполняющий желания, – возникла, наверное, вместе с Зоной. Во всяком случае, когда я сюда пришел собирать материал для серии статей, уже сложился целый пласт фольклора об Исполнителе желаний и сталкерах, которым посчастливилось до него добраться. Но прав Чапай – неспроста тут куда ни плюнь секретные лаборатории. Дыма без огня не бывает.

– Эй, ты кто?

Я, оказывается, как-то незаметно для себя добрался до ворот. Окликнули со смотровой вышки. Успокоительно машу рукой.

Пост на вышке круглосуточный. Скорее дань традиции, чем необходимость: база была неплохо оборудована защитой еще при прошлых хозяевах, вояках, а потом мы довели это дело до ума. Датчики-детекторы, минные поля, турели – к нам просто так не подступишься. Автоматика покрошит в капусту любого супостата. Но с живыми наблюдателями оно как-то надежнее.

– Это ты, Кочан? – кричу, всматриваясь в темный грибок вышки.

– Глок? Чего ты там шляешься?

– Воздухом дышу.

Небо чистое, но звезды еле видны – всю красоту засвечивает мощный прожектор, бьющий в зенит с крыши. Чтобы нормально полюбоваться звездными россыпями, нужно отойти подальше.

– Кочан, друг, открой ворота. Хочу прогуляться.

Шея затекает, я опускаю голову. Кочан – хороший парень, не откажет в просьбе старому товарищу. И точно: звонко щелкают засовы, ребристая створка отъезжает в сторону, совсем чуть-чуть, но мне достаточно.

– Стой! – крик сверху. – Дай хоть пушки отключу!

Жду с полминуты.

– Все?

– Гуляй!

Очень тепло. Темнота такая густая, что, кажется, ее можно потрогать рукой. Иду почти что на ощупь. В лицо дует пахучий, пропитанный запахами осеннего леса ветер. Глаза привыкают к ночи, становится видна бледная линия асфальтовой дороги. Кое-где во мраке чуть тлеют, переливаются пятна аномалий. Далеко-далеко, на пределе слышимости, кричит какая-то птица: жалобно, монотонно. Совсем рядом потрескивает, играя синими искрами, «разрядник». Обочины шелестят кустами. Я иду, и звук шагов гармонично вписывается в звуковое оформление. Невидимый камешек вылетает из-под подошвы, сухо пощелкивая, скачет во мрак. И чем дальше от базы, тем ярче разгораются звезды. А у самого горизонта плывет на месте тонкий багровый коготь месяца.

Снова посещает странное чувство: вдруг я единственный человек на этой планете, который сейчас любуется звездным небом? Наверное, так оно и есть. Мысль о том, что на всей Земле не осталось практически никого живого, почему-то уже не вызывает никаких эмоций. Вообще мы, сталкеры, наверное, оказались наиболее подготовленными к Катастрофе. Я имею в виду – психологически. Мы изначально были поставлены вне закона и прекрасно научились обходиться без внешнего мира. И когда этот мир исчез, для нас, по сути, ничего не поменялось. Единственная проблема – питание. Но запасов консервированной пищи хватит надолго, а сельскохозяйственные опыты внушают здоровый оптимизм. Осталось только живность приручить. Но и тут, думаю, проблем не будет: свинья останется свиньей, и никакие мутации не смогут этого изменить…

Спереди доносится легкий хруст веток, я всматриваюсь во мрак: полосу асфальта пересекает какой-то большой сгусток темноты. Замирает на секунду, обжигает меня невидимым взглядом, потом бесшумно исчезает. Крупный зверь, и, судя по плавным движениям – не травоядный. Странно как-то, что я решился выйти в Зону ночью без оружия. Мой верный «Глок» не в счет: при всем уважении к машинке, она вряд ли сдюжит против чего-нибудь такого, что сейчас перешло дорогу… Но возвращаться тоже не хочется: база осталась далеко позади, луч прожектора отсюда выглядит как тонкий белый клин, воткнутый вертикально в землю.

Где-то далеко слева из земли поднимается острый язык пламени, покачавшись из стороны в сторону, опадает, но от него занимается трава – полукруг багрового огня, разрастаясь, медленно ползет в мою сторону. Он очень напоминает месяц, зависший над горизонтом, даже цвета совпадают…

Я перевожу взгляд на дорогу и замираю на месте: напротив меня стоит человек. Высокий, худой, в плаще с накинутым капюшоном. Лица, разумеется, не видно. И рук не видно. Возможно, на нем армейская плащ-накидка.

Переливаются на небе звезды. Шумит ветер. Больше никаких звуков: мы стоим молча. Пусть я не вижу его лица, но очень четко ощущаю, как он меня разглядывает: цепко, оценивающе. Я невольно распрямляю плечи.

А потом он разворачивается и уходит в темноту. Я остаюсь на месте. И только спустя какое-то время осознаю, что это не ветер ударил по ушам – это тот, в плаще, еле слышно прошелестел: «Доброй дороги». И тебе доброй дороги, черный человек, куда бы ты ни шел на этой вымершей планете. Появляется мысль окликнуть, пригласить к нам хотя бы переночевать…

Но тут на меня накатывает. Как-то разом осознаю, что происходит: я стою посреди Зоны ночью, а из оружия – только пистолет. И далеко позади луч прожектора, отмечающий местоположение базы. До него не меньше километра. Ночь! Зона! Пистолет!