по рулевому колесу ладонями. Я вложила в это крик всю физическую боль, которую мне пришлось испытать за два года, всё унижение и безысходность. Меня охватило ощущение полной беспомощности. Ни одно событие в моей жизни от меня не зависело. Сколько это будет ещё продолжаться? Сколько ударов я ещё смогу вынести? Сколько ещё он будет забавляться, играть мной как кошка с мышкой? Я больше так не могу. С меня хватит. Я хочу умереть. Я аккуратно достала из рюкзака Glock 20 и положила его на колени. Холодный металл жёг кожу даже через джинсы, и я чуть касаясь, провела пальцами по стволу. От прикосновения к оружию я покрылась мурашками.

Вот и всё. Это конец.

И не будет больше боли и вранья, что у меня отличная жизнь, я всем довольна и счастлива, я не буду врать, что я упала, поскользнулась, попала в ДТП. Надо всё закончить здесь и сейчас. Сейчас.

Только один вопрос крутился в моей голове – почему? Почему всё так? Что я сделала не неправильно?

«Добренький, да что ж за п4здец такой происходит. Сначала ты меня бросаешь одну. Потом милый кот становится зверюгой и рвёт меня на части. Димка, он убивает меня. Я не знала, что так вообще может быть. Это за то, что я тебя забыла? Нет, не забыла. Не могла. Или за то, что я люблю тебя? И всегда буду любить. Это очевидно.

Зачем всё это? Зачем Бог дал нам такую любовь, чтобы показать лишь 5 минут из жизни и потом разлучить навсегда? Что это за садистский план такой? Может, это весело, только я чего-то не понимаю?

Всё зря. Всё в этой жизни зря. Тебя потеряла. Не сберегла. Миссия провалена.

Знаю, ты меня слышишь и по-прежнему читаешь мои мысли. Добрый, как же так вышло? С тобой каждое мгновение моей жизни было наполнено смыслом. Я была счастлива. Я была в безопасности. Теперь я не знаю, что такое безопасность. Опасно везде. Как будто той меня, какой ты меня знал, никогда на свете не было. Всегда было только это угрюмое осторожное и запуганное существо. Скоро от меня совсем ничего не останется.

Ни моё тело, ни мои мысли, ни моя душа, ничего больше не принадлежит мне. Это конец. Я не хочу без тебя. Мне не нужны все эти дни без тебя. Без тебя у меня ничего не получается. Я больше не могу жить без тебя. Я не могу больше жить без моей души», – мои рассуждения закончились глухими рыданиями, и океан слёз внутри меня прорвался наружу. Всё зря. Ничего не исправить. Надо закончить это.

«Не плачь, боец. Бойцы не плачут».

«…Мы никогда не плачем. Даже когда очень больно…. мы должны быть сильными. Ты же сильная?».

«…совсем не стыдно упасть, заплакать, а потом встать и закончить путь. Стыдно не закончить его. А ещё стыдно даже не попытаться начать».

Перед глазами у меня стоял синеглазый мальчишка с непослушной длинной чёлкой, который прижимает к себе девочку с разбитыми коленками и вытирает футболкой кровь с ее лица.

Какого чёрта я делаю? Я подняла голову и начала вытирать слезы, размазывая их по лицу. Мне хотелось стереть все признаки слабости с моего лица как можно скорее. Я больно тёрла щёки, глаза и нос. Меня вдруг охватила ярость.

– Да пошёл ты! – крикнула я и стукнула кулаком по рулевому колесу, а потом выставила вперед оба средних пальца, и, что есть силы, криком повторила, – ДА ПОШЁЛ ТЫ!

Я убрала пистолет в рюкзак, заставила себя прекратить истерику и заткнуться. Тут же в голове стала выстраиваться логическая цепочка моих дальнейших действий.

18

Через два часа я уже была на Зеленом углу и подписывала договор купли-продажи моей машины у «перекупов». Перед этим я заехала к себе на Уборевича, захватила с собой шнурок с крылом и золотым колечком, которое Добрый одел мне на палец, и фотокамеру Никон. Перекрыла воду, отключила автоматы в электросчетчике. Избавившись от ствола в водах бухты Золотой рог, я взяла такси и поехала в «Сбербанк», закрыла вклад и сняла со счёта всё, что мне удалось отложить. После этого я отправилась в ДВГУ, в деканате я взяла справку об образовании и аттестат, этого должно хватить для перевода в другое учебное заведение, в какое именно я выберу потом. Но меня перехватил наш куратор, и после беседы с ним я всё-таки оставила заявление на академический отпуск. Мы договорились, что если до 1 октября не поступит информации о зачислении меня в другой ВУЗ, то мне оформят академический отпуск.

Потом я позвонила Толику с кафедры электротехники, мы встретились через полчаса в сквере Суханова, я отдала ему на реализацию мой почти новенький Sumsung, сим карта отправилась в ближайшую урну. После этого я пошла на железнодорожный вокзал, села в электричку до станции Тихоокеанская. Устроившись удобнее у окна, я обняла рюкзак и погрузилась в мои мысли.

Конечная железнодорожная станция моего отступления была выбрана не случайно. Я должна была потеряться, а любая потеря человека начинается с документов. Которые, кстати, человек меняет по месту своего жительства. Шерхан вряд ли догадывался, что зарегистрирована я была всё ещё у родителей. После продажи квартиры родители купили в посёлке комнату в квартире с подселением, которую сдавали внайм. Так или иначе, все пути вели меня в административный центр, в город моего рождения.

С железнодорожной станции я сразу поехала в гостиницу, а утром следующего дня уже в девять утра я была в ЗАГСе. После ЗАГСа я пошла Сбербанк и арендовала банковскую ячейку, где оставила большую часть денег и кольцо с кулоном. Прошли всего сутки с того момента, когда на коленях у меня лежал Glock 20, и я была готова им воспользоваться. С этого момента мой мозг кипел, а я реализовывала план, кирпичик за кирпичиком я строила новую жизнь. Теперь у меня нет дома. Теперь я кочевник, и сейчас мне необходимо задержаться в этом городе.

Для начала я купила простенький «Nokia» и сим карту «Мегафон». После чего я зашла в первую на пути парикмахерскую с экзотическим названием «Колибри». Было около одиннадцати часов, зал был пуст, два мастера пили кофе и сплетничали. Услышав про стрижку, одна из девушек тут же усадила меня в кресло клиента, накрыла меня пеньюаром.

– Как будем стричься?

– 6 миллиметров.

– Как? – переспросила мастер.

– Насадкой 6 миллиметров.

– Вы уверены? – мастер обхватила рукой мой пышный длинный хвост.

– Да.