Дверь в кабинет распахнулась резко, так что он вздрогнул всем телом, поднимая взгляд на вошедшего. Устало моргнул, избавляясь от песка в покрасневших глазах, сегодня оставшихся без сна, и машинально поставил видео со старого компьютера на паузу.

– Шаттен! Какого хера? – брызжа слюной, завопил Беккер, закатывая своё жучиное пузо в кабинет.

– И вам доброе утро, директор, точнее, уже день, – рассеянно пробормотал Рик, морщась от громкого голоса. Откинулся в кресле и начал невозмутимо закатывать рукава мятой серой рубашки из числа запасных в шкафу, которую надел вместо вчерашней майки. Ему нужно было чем-то занять руки, чтобы не сжимались кулаки. В голове вертелась одна мысль: «Я тебя предупреждал, мудила».

– Доброе?! Издеваешься?! – Беккер подошёл ближе к столу, обдав запахом пота. – Я приехать не успел, а на меня накинулись репортёры! Ты видел, сколько шума получилось из-за этого трупа?!

– А что вы ожидали, что никто из соседей не учует запаха и не увидит, как выносят чёрный мешок? – фыркнул Рик, встряхивая запястье с часами, потому что уже чувствовал предупреждающее покалывание в пальцах. – Я говорил, что это непростое дело. Что в Санкт-Паули нужен дополнительный патруль, а население следует предупредить об опасности ночных прогулок.

– Ты говорил, что пропадают только обезьяны, и ты сильно с этим лажанул, Шаттен. Потому что этот парнишка – немец до мозга костей, как и его подружка. У тебя что-то ни хрена не стыкуется…

– Кристоф просто оказался не в то время и не в том месте, он видел новое похищение, и потому теперь лежит в нашем морге, – попытался объяснить Рик, но, судя по скептично кривящемуся лицу Беккера, слова ожидаемо падали в пустоту.

– Мне плевать! – заорал тот, медленно краснея от напряжения связок. – Разберись с этим дерьмом, и поживей! И если на мой комиссариат упадёт ещё хоть один труп, то поверь, я сделаю всё, чтобы ты следующего ранга не увидел ближайшие лет десять! – оглушительно стукнув кулаком по столу и опрокинув пустой стаканчик из-под кофе, Беккер смерил Рика свирепым взглядом и удалился, видимо, посчитав свой долг начальника исполненным.

– Тупой ты спермоед, – прошипел Рик, едва за обтянутой тесными брюками толстой задницей хлопнула дверь. – Лучше бы парочку стажёров в помощь дал, придурок.

Злость нарастала сушью во рту, и он с тихим стоном откинул голову на спинку кресла. Работать под началом идиота, который вместо реальной помощи пришёл поорать, уже становилось невозможно. Рик даже не сомневался, что ему никто не даст ни патрульных, ни хотя бы толкового стажёра, которого можно было бы посадить прочёсывать базу в поисках минивэна. Толку от этого наверняка бы не было, ведь даже цвет машины неизвестен, но всё же дало бы ощущение деятельности. А так – вся надежда на Михеля, что въедливый поляк найдёт-таки такую нужную зацепку в ворохе дерьма и крови.

Губы ссохлись так, что сопротивляться желанию закурить больше не было сил. Пластырь с истёкшим сроком действия отправился в мусор ещё когда Рик переодевался, и теперь его ничто не могло остановить. Потянувшись к верхнему ящику стола, он достал из дальнего угла пачку сигарет: что ж, на этот раз продержался почти месяц, уже неплохо. Но слишком мало, чтобы суметь бросить с такой нервной работой.

Сунув сигареты и потёртую бензиновую зажигалку в карман джинсов, не утруждаясь курткой, он вышел из кабинета и через пару минут был уже у главного входа в комиссариат. Турникет, карточка пропуска, стеклянная дверь. Новенькое здание на Альстердорф сияло в полуденных лучах, суетливо носились туда-сюда полицаи в синих формах и фуражках. Обычный будний день, который без ночного сна воспринимался Риком в слегка замедленном темпе, будто изображение подтормаживало на загрузке. Наверное, это уже возраст: раньше подобное напряжение он выносил намного легче. Или дело было в зудящем под корочкой черепа беспокойстве, которое прочно поселилось там скрежещущим жуком-древоточцем. Он звонил Лоре несколько раз – признаться, раз пять ещё ночью и трижды утром. Умом понимал, что у неё сломался телефон, но всё же твёрдо пообещал себе заехать к ней в лавку после работы, как только получит отчёт Михеля.

Рик чётко ощущал свою вину за то, что она увидела. Это он втянул её в грязное дело, из-за него в коричных глазах ночью отражалось столько страха. И всё же она тоже хороша: слишком гордая, чтобы позволить помочь себе, слишком независимая, чтобы дать отвезти домой, а ещё слишком напуганная, чтобы её слова и реакции можно было всерьёз принимать на личный счёт. С чем он познакомился в Афганистане едва ли не в первый же месяц, так это с тем, что страх делает из человека животное. Вопрос только в том, что кто-то становится гнусным шакалом, а кто-то лишь напуганным ежом, сворачивающимся в клубок иглами вверх. Лора же напоминала скалящуюся дикую кошку, выпускающую когти на малейшую опасность. Если бы она согласилась хотя бы поговорить со специалистом…

«Сам-то ты с ними не сильно разговаривал», – в душе поехидничал над этим Рик. Терапия после ЕВПОЛ научила его лишь одному – играть нормальность. Не самый прекрасный результат, но работающий по сей день.

Встав у торца здания под табличкой «место для курения», он вытащил зубами сигарету и прикурил. Неприятно слепило уставшие глаза солнце, но первая лёгкая затяжка едва не заставила простонать в облегчении. Тяжело избавиться от плохих привычек, не с его работой, когда раскуроченный труп лишь взвинтил изоляцию аффекта на максимум, а не вызвал закономерную тошноту. Ну, тело и тело. Оригинально. Показательно. Ничего, что он не видел бы раньше, а рот вообще зашит довольно криво… Подобный пугающий выверт собственного мозга Рик знал по обязательным для полицая курсам психологии – когда на внешний раздражитель даже слабые проявления эмоций отключает невидимый рубильник.

Впервые этот рубильник у него оглушительно щёлкнул в день, когда он получил осколок снаряда в плечо и окровавленные чётки. Только вот с тех пор тот никак не поворачивался в обратную позицию до конца. Заело механизм. Сломалось.

Устремив задумчивый взгляд вперёд, на стоявшие перед комиссариатом скамейки, Рик втянул в лёгкие дым и чуть не закашлялся. Моргнул, подумав, что померещилось от усталости, но там и впрямь сидела одинокая черноносая фигурка в знакомом фиолетовом плаще. И если вчера Лора была в ступоре, а потом злилась, то сейчас он увидел её растерянной. Она то и дело нервно заправляла за ухо выбивающуюся густую прядь и бросала на стеклянные двери в здание напряжённые, колкие взгляды.

Решительно загасив об мусорку и выкинув недокуренную сигарету, Рик направился к скамье. Вряд ли Лора пришла к кому-то другому, хотя вчера могло показаться, что больше она не захочет его видеть. С каждым шагом становилось легче, уполз из башки этот навязчивый жук беспокойства. Она в порядке, и это хоть какой-то хороший факт за сегодня, ужасно хороший. Расплывшийся приятной теплотой в животе.

Лора заметила его приближение и как-то неловко опустила взгляд, рассматривая мыски ботинок. Странная реакция. Неужели жалеет о том, что говорила ночью? Нет, это вряд ли. Даже если ей неудобно за собственные защитные механизмы, она точно этого не признает. Да и не нуждался Рик в обмусоливании ситуации, всяких взаимных извинениях и прочих никому не сдавшихся соплях, которые ничего не меняют по сути.