принимаясь наигранно изображать дурочку. – Убирайся прочь, пока я не спалила твою жалкую шкуру дотла.

- Цинтия! Барона Снейге тут нет! – раздался голос Давара. – Здесь только я и люди принца. Мы вместе искали тебя. Опусти стену.

Цинтия снова взглянула на меня. Я тяжело дышал и, вероятно, выглядел, как обычный человек, ведь зрение пришло в норму.

- Скажем, что я остановил твою лошадь. Про падение в разлом ни слова! – прошипел я. 

Цинтия коротко кивнула, и приказала своей стихии утихнуть. Получилось у нее не сразу, но постепенно огонь потух, оставляя идеально вычерченный черный круг. Граф Давара тут же шагнул ко мне и Цинтии.

- Вы в порядке? – озабоченно произнес он.

- Граф… - всхлипнула Цинтия.

Забыв все правила этикета и приличия, Цинтия бросилась к графу, обняла за шею, уткнулась в плечо и зарыдала, а меня что-то больно кольнуло где-то внутри. Конечно, я понимал, что пережитое ей могло накрыть с головой. Врят ли графине приходилось раньше взирать на магестную сущность, такую, как моя, или падать в Иврийский разлом. А то, что мог сделать с ней похититель… Но, хвала стихиям, не успел.

- Почему ты не отвечала? – шепнул он ей, гладя по волосам. – Я звал тебя. Ты не слышала?

- Это был ты? – так же шепнула она.

- Тшш… Потом, - сказал граф. 

Я не понимал, что эти двое имели ввиду, но намерен был выяснить. Не прямо сейчас, само собой, а как только окажемся во дворце. Графу Давара нужно будет ответить на мои вопросы.

– Ваше высочество, вам нужна помощь? - спросил один из стражников, что прибыли сюда с нами.

- Я в порядке, - буркнул я. – Приведите мою лошадь! – кинул короткую фразу сопровождавшему нас и Давара отряду гвардейцев. 

Несколько человек тут же тронулись на своих лошадях, собираясь привести ко мне разгуливающего неподалеку жеребца, которого я бросил, ринувшись в разлом.

- Я сопровожу графиню Стааф во дворец, – сказал Давара, обнимая за плечи всхлипывающую девушку. – С вашего позволения.

- Да, конечно, - отчего-то неохотно произнес я. – А я займусь, пожалуй, этим, как его… Эм... Снейге.

Давара чуть поклонился и, приговаривая: «Цинтия, прошу Вас, успокойтесь. Всё уже хорошо, все позади!» - повел девушку к своему коню, усадил ее в седло, сам сел позади и повез в сторону леса. Внутри меня что-то снова неприятно заворочалось, заныло, что-то невероятно похожее на ревность, то, чего я не ощущал с самой гибели Кариетты…

Глава 15

Цинтия Стааф

Я надеялась, что граф Давара отвезет меня в домик в Нефритовом саду и позаботится о появлении в моей комнате лекаря: нога болела все сильнее, лодыжка ощутимо распухла, сильная пульсация расходилась по конечности от пальчиков до самого бедра. Возможно, и сам хранитель знаний собирался поступить именно так, но у дворцовых ворот нас встретил кто-то из стражи короля и сообщил, что его величество велел немедленно доставить невесту принца к нему. 

- Ты можешь идти? - спросил Давара, помогая мне слезть со скакуна.

Я грустно взглянула на уходящую круто вверх лестницу, поджала губы, понимая, что преодолеть ее будет нелегко, но согласно кивнула. Граф любезно подставил мне локоть, на который я благодарно оперлась. И мы пошли. Точнее сказать Давара пошел, а я похромала вверх.

В сам дворец вошли не через центральный вход, а через небольшую боковую дверь, и вскоре я стала узнавать переходы. Кажется, именно этим путем меня вели в прошлый раз в кабинет его величества. Но до самого кабинета мы не дошли. В коридоре нас встретил никто иной, как сам Лестус Иврийский. 

При виде правителя, я попыталась присесть в реверансе и чуть было не упала, не сумев удержаться на больной ноге. 

Король обдал меня жестким и колким взглядом, недовольно прищурился, взглянув на графа. Я же отметила, что сам правитель выглядел не важно, больным: был бледен, черты лица заострились, а в глазах появился нездоровый, почти безумный блеск. Уж о таком блеске я знала не понаслышке, хорошо запомнила то, как смотрит человек, в чьем сознании что-то нарушилось, видела это за день до того, как моя мать спрыгнула с башни нашего родового замка. От невольно промелькнувшего в памяти сравнения Лестуса Иврийского и моей обезумевшей матушки, по спине пробежал неприятный холодок.

- Где мой сын? - спросил коротко король.

- Его высочество занимается транспортировкой и предварительным допросом похитителя, - кланяясь, сообщил граф Давара. - Он прибудет во дворец не позднее чем через полчаса.

- Отлично, - бросил король. - Тогда сопроводите графиню Стааф в бальную залу. Представление невест начнется, как только принц явится во дворец.

Что? Представление невест? Сейчас? Великие стихии! Появиться перед двором я была никак не готова. Меня и так одолевали опасения по поводу того, смогу ли я соответствовать строгим правилам этикета и выглядеть достойно, а сейчас, находясь в смятении после произошедшего, с больной ногой и вовсе не могла себе представить, как буду улыбаться придворным и делать вид, что счастлива быть тут. А уж про мой внешний вид и говорить нечего!

- Позвольте графине хотя бы переодеться, - словно прочитав мои мысли, произнес Давара.

- На это нет времени, - рыкнул король. - Представление невест уже один раз было отложено. По вине графини Стааф, если вы помните. Довольно! 

- Но с графиней случилась… - снова попытался вступиться хранитель мудрости.

Что со мной случилось по мнению графа, узнать было не суждено.

- Со Стаафами все время что-то случается! - грубо и резко перебил графа Лестус Иврийский. - Отправляйтесь в бальный зал. Оба! Немедленно!

Спорить дальше не было никакой возможности. Слово короля - закон. Даже если в то время, когда он произносит это слово, в его глазах плещется бездна безумия. Лестус Иврийский резко развернулся и зашагал в сторону своего кабинета, нам же не оставалось ничего, кроме как подчиниться его воли и пойти-похромать к месту проведения торжественного представления невест.

В холле у бального зала по всему периметру стены висели огромные зеркала в резных рамах. Конечно, я понимала, что мое отражение порадовать не сможет, но что все настолько плохо, не предполагала. 

Я была похожа на жуткое пугало. Подол платья перепачкан и порван в нескольких местах,  шелковый бант на лише размахрился, незамысловатая утренняя прическа и так никак не подходящая к случаю, превратилась в подобие вороньего