разрешение властей дополнительно подтвердило намерение Тито и его ближайшего окружения не углублять разногласия в отношениях Белграда и Москвы.

Выступая с докладом на пленуме ЦК КПСС 31 октября 1968 г., Брежнев критиковал позицию и действия Белграда весьма дозированно. Констатировав, что руководители СКЮ «заняли ошибочную позицию» и что «такая линия Белграда тесно связана с ревизионистскими тенденциями, которые не раз давали себя знать в деятельности лидеров СКЮ», советский лидер гордо напомнил, что «наша реакция на югославскую позицию была взвешенной, но достаточно острой». Свое письмо Тито Брежнев назвал в докладе «призывом… трезво оценить создавшуюся ситуацию, положить конец антисоветской кампании в СФРЮ, чреватой серьезными осложнениями советско-югославских отношений»[194].

Брежнев был недалек от истины. Разгоревшаяся осенью полемика сказалась и на долговременных оценках югославами советских действий в международных делах. Посольство СФРЮ в Москве попыталось дать новую интерпретацию политики СССР, в частности, пересмотрев прежние характеристики советских действий во всем Восточном Средиземноморье и вновь напомнив об использовании Белградом в 1948–1949 гг. старого тезиса о многовековых империалистических устремлениях России получить выход «к теплому морю». Старый «новый» подход нашел отражение в объемистой, на 19 страницах, аналитической записке за подписью первого секретаря посольства М. Филиповича и посла Видича[195]. Вскоре содержание записки, разосланной Международным отделом ЦК СКЮ, стало широко известно в партийных кругах.

Таким образом, югославская реакция на действия военных частей стран ОВД в ЧССР с легкостью перечеркнула тенденции к действительно глубокому советско-югославскому взаимодействию во внешнеполитическом плане, которые проявились в 1965–1967 гг.

Состояние советско-югославских отношений также оставалось в центре внимания посольства СФРЮ в Москве. В аналитической записке от 31 октября авторы указали на особо негативное восприятие Москвой югославских мер «оборонительного характера» и отрицание советской стороной намерения применить силу. Русские «опровергают все известия о концентрации или передвижениях войск в нашем направлении. Они продолжают энергично твердить об отсутствии советских войск в Болгарии», – сообщалось в документе, – а объясняя отсутствие намерений напасть, подчеркивают «различия между ЧССР и Югославией». В записке указывалось на заявления советской стороны об имевшейся «опасности угрозы внутренней системе ЧССР со стороны контрреволюции и военно-стратегической угрозы В[аршавскому] д[оговору] и в особенности СССР, что в случае Югославии, как они (русские. – А. Е.) утверждают, исключено»[196].

Возобновленный в виде переписки на высшем уровне диалог не отменил дальнейшую реалистическую негативную оценку действий сторон, дававшуюся экспертами в Белграде и Москве. В первой половине ноября советское посольство в СФРЮ отправило в «центр» обзор публикаций югославской прессы, автор которого первый секретарь посольства В. А. Токарев работал в Отделе ЦК КПСС по связям с компартиями социалистических стран именно в те годы, когда советник-посланник посольства СССР в ЧССР И. И. Удальцов занимал пост заместителя заведующего Идеологическим отделом ЦК КПСС. Показательны названия разделов подготовленного Токаревым документа: О некоторых клеветнических и антисоветских выпадах; Об опубликовании недружественных и антисоветских карикатур; О произвольном сокращении некоторых важных дружественных сообщений югославских корреспондентов при их публикации в газетах СФРЮ; О перепечатке статей и других материалов антисоветского и антисоциалистического содержания из буржуазных изданий; О перепечатывании клеветнических антисоветских материалов из китайских и албанских источников; Об опубликовании в СФРЮ нелегально попавших за границу произведений Солженицына, Сахарова и др.; О кампании «теоретических» обоснований так называемых критических, а на деле тенденциозных и антисоветских выступлений в печати по радио и телевидению в СФРЮ[197].

В Москве не прошли незамеченными и первые шаги югославов в разработке концепции народной обороны. В начале ноября атташе советского посольства в Белграде В. А. Солянский побывал на лекции генерал-майора М. Пантелича «Как бы выглядела всенародная оборонительная война», прочитанной в Доме молодежи в Белграде. Дипломат обратил внимание на тезис генерала о том, что «в нынешних условиях нельзя исключать возможность агрессии против Югославии, как с Запада, так и с Востока. Поэтому необходимо обеспечить эффективную оборону страны против возможных агрессоров». По мнению Пантелича, «всенародная оборонительная война наилучшим образом отвечает этой задаче», предусматривая «комбинацию фронтальной и партизанской войны с участием всех общественных факторов, начиная с трудовой организации и кончая федерацией, в любых условиях». Лектор подчеркнул также потенциальную опасность таких действий со стороны Советского Союза, которые имели место в Чехословакии[198].

Однако заявления Пантелича разделялись далеко не всеми югославскими военными. Точнее было бы сказать, что среди них имел место значительный разброс представлений о военной угрозе. Так, например, беседуя 27 сентября 1968 г. с послом Бенедиктовым, заместитель государственного секретаря по делам народной обороны, главнокомандующий ВВС и ПВО СФРЮ генерал-полковник В. Бубань заметил, что «глупых статей» по поводу концентрации войск в Болгарии или где-либо еще для нападения на СФРЮ он «не читает, не собирается читать и советует другим поступать таким же образом». Подчеркнув, что югославская сторона в настоящее время вполне удовлетворена ходом поставок военного снаряжения из Советского Союза, Бубань заявил, что полемику между СССР и Югославией следует «прекратить как можно скорее, и [что] возможностью для достижения этой цели», по его мнению, является встреча представителей обеих стран на высоком уровне[199].

В целом с конца сентября отмечается сглаживание остроты полемики и болезненной реакции советской стороны на звучавшие в югославской публичной сфере голоса о возможности агрессии против Югославии с Востока. Но определенная напряженность все же сохранялась.

Так, в середине ноября сотрудники советского посольства на примере недавно опубликованной в Белграде книги бывшего корреспондента ТАНЮГ в Москве М. Маровича «Советская реформа – дилеммы и развитие» представили югославские характеристики политического развития и обстановки в СССР. Авторы аннотации подчеркнули пропагандистские цели указанного издания, хотя и отметили намерение Маровича разобраться с тем, что происходило в СССР с объявленной несколько лет назад хозяйственной реформой. Общая оценка книги все же была негативной: «носит нездоровый характер по отношению к Советскому Союзу, написана с известных позиций югославской теории и практики самоуправленческого социализма и призвана дать югославскому читателю превратное представление о действительных достижениях Советского Союза в области экономики за полувековую историю развития, исказить и приуменьшить эти успехи, исказить экономическую политику СССР»[200].

О том, что советско-югославская полемика уже окончательно потеряла исключительный характер, свидетельствует тот факт, что Тито перестал выступать на соответствующих совещаниях, а лишь председательствовал на них. Так, 14 ноября на заседании правительства и Исполкома ЦК СКЮ он при обсуждении международного положения не счел нужным сделать какие-либо вводные замечания, а передал слово Диздаревичу и исполняющему обязанности государственного секретаря по иностранным делам Павичевичу[201]. Очередную развернутую оценку своего взгляда на события он дал 22 ноября на прощальной аудиенции уже отозванному в Прагу послу Чехословакии Шимовичу. Югославский лидер довольно подробно описал