состояние отношений между Белградом и Москвой, сделав особый акцент на расхождениях между СКЮ и КПСС[202].

Очевидно, что Тито больше не был намерен выносить имевшиеся разногласия на публику. На это повлияла не только возобновившаяся переписка с Брежневым. Весьма важное значение имел также резкий всплеск ирредентистских настроений в сербском автономном крае Косово и Метохия. Его кульминация пришлась как раз на последние дни ноября[203]. Факт первого открытого выступления сепаратистов, к тому же накануне важного государственного праздника – Дня республики, повлиял на тональность и содержание публичного выступления Тито 29 ноября на праздничных торжествах в г. Яйце (Босния и Герцеговина): в нем отсутствовали какие-либо упоминания о Советском Союзе, которые Москва могла посчитать недружественными. На состоявшейся на следующий день пресс-конференции Тито, отвечая на вопрос иностранного журналиста, коротко и энергично опроверг обнародованный в западной печати факт, будто Югославия потребовала от Советского Союза гарантий собственной безопасности. Тито категорически заявил, что югославы с таким требованием к советской стороне не обращались[204].

И данный Тито определенный ответ, и явно смягченные формулировки предыдущих выступлений произвели большое впечатление на советскую сторону. Тем более что и в дальнейшем советские наблюдатели убедились: позитивная тенденция проявилась в публичных высказываниях и других югославских руководителей. Как подчеркивал посол Бенедиктов в конце декабря 1968 г., «члены Президиума ЦК СКЮ, выступавшие на съездах Союзов коммунистов в Хорватии, Словении и Черногории, воздерживались от прямых недружественных заявлений по адресу СССР»[205].

Советские дипломаты в Белграде не раз говорили об этой позитивной динамике и при личных встречах с руководством ГСИД СФРЮ в декабре 1968 г. Особо подчеркивалось, что в Москве с одобрением восприняли такую позицию Тито[206]. В записи, сделанной после беседы с послом Бенедиктовым, М. Павичевич, приведя высокие оценки послом выступления Тито в г. Яйце, констатировал: «Ответственные товарищи в СССР считают, что этим, после известного ухудшения, создана база для улучшения благоприятной атмосферы в наших отношениях». Югослав также выделил замечание советского посла о том, что, по мнению Москвы, существует гораздо больше элементов, которые помогают «сближению позиций»[207]. Тем не менее реальные шаги к возвращению советско-югославских отношений в прежнее русло были сделаны лишь в последние месяцы 1969 г.[208] Исследователям еще предстоит тщательно изучить эти события.

Татьяна Андреевна Покивайлова

Особая позиция Румынии в августе 1968 г.

В статье будут проанализированы причины формирования особой позиции румынского руководства и реакция на ввод в Чехословакию в августе 1968 г. войск пяти стран Организации Варшавского договора (ОВД). Эта тема до сих пор остается недостаточно изученной в отечественной историографии. Из работ российских авторов следует, прежде всего, отметить статьи В. Л. Мусатова и И. И. Орлика, где в контексте общей политики ОВД в отношении лидеров и общественных сил, выступавших за реформирование социализма в Чехословакии, рассмотрена особая политика Румынии в августе 1968 г.[209] Реакции румынского руководства на события в Чехословакии в это время посвящены статьи Т. А. Покивайловой[210] и А. С. Стыкалина, рассмотревшего также и восприятие особой позиции Румынии в Советской Молдавии[211].

В монографии румынского исследователя В. Буги «На острие ножа. Советско-румынские отношения. 1965–1989 гг.» анализу двусторонних отношений накануне и во время чехословацкого кризиса посвящена отдельная глава[212]. Автор рассматривает как внутриполитические проблемы, так и международные коллизии, обусловившие особую позицию Румынии в отношении военной интервенции. Эта тема затрагивается и в другой недавно увидевшей свет монографии автора «Под пристальным взглядом Москвы. Внешняя политика Румынии. 1965–1989 гг.»[213].

В настоящей статье использованы материалы российских и румынских архивов, а также документальные публикации, увидевшие свет в обеих странах. Особый интерес представляют документы бывшего партийного архива ЦК РКП[214], материалы ЦК и Политбюро ЦК КПСС[215], а также донесения дипломатических служб, отложившиеся в Архиве внешней политики РФ и архиве Министерства иностранных дел Румынии. Значительная часть документов румынского внешнеполитического ведомства введена в научный оборот исследователями в опубликованном в 1998 г. сборнике «Пражская весна в дипломатических документах румынских архивов». В частности, исследователям стали доступны донесения румынских дипломатов из Москвы, стран Восточной Европы, западных стран и отчасти стран Азии, прежде всего Китая[216]. Эти документы были широко использованы румынскими историками[217]. Ценные документы представлены в двухтомнике о начальном периоде правления Николае Чаушеску (1965–1971 гг.), изданном в Бухаресте в 2012 г.[218]

Негативная реакция Румынии на военную интервенцию в августе 1968 г. в Чехословакию была предсказуема. Она определялась курсом, который проводила Румынская коммунистическая партия (РКП, до 1965 г. Румынская рабочая партия – РРП) на внешнеполитической арене в предшествующем десятилетии. Расхождения между СССР и его союзниками по Варшавскому договору начали проявляться еще на рубеже 1950-1960-х гг. Секретарь ЦК РРП Георге Георгиу-Деж, опасаясь за свою личную власть, де-факто не принял решений XX съезда КПСС. Н. С. Хрущёв своим бесцеремонным отношением к руководству Румынии способствовал ухудшению личных отношений между руководителями двух стран. Попытки Москвы заменить Георгиу-Дежа другой фигурой, как это произошло в ряде стран «социалистического лагеря», окончились неудачей. Вывод советских войск из Румынии в 1958 г. способствовал ослаблению в стране позиций Советского Союза.

Переломным моментом в отношениях Румынии с другими социалистическими странами стал апрель 1964 г., когда руководство РРП приняло так называемую декларацию о независимости, в которой заявило о своей особой позиции по целому ряду внутренних и международных проблем. Прокламировавшиеся в декларации абсолютизация принципов национального суверенитета, независимости и невмешательства во внутренние дела социалистических стран, взаимовыгодное экономическое сотрудничество в рамках Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) означали на практике дистанцирование от Советского Союза и ориентацию на налаживание контактов с западными державами и Китаем.

Смерть в марте 1965 г. Георгиу-Дежа и приход к власти Николае Чаушеску не привели к изменению прежнего курса румынской компартии, на что надеялась Москва. Более того, во внутренней политике стали нарастать националистические тенденции, направленные на разрыв дружественных отношений между народами Советского Союза и Румынии, сложившихся в конце 1940-х – начале 1950-х гг.[219] В 1968 г. Румыния поддержала Чехословакию в повороте к ориентации на западные державы.

К 1968 г. напряженность в отношениях Румынии с СССР и другими странами «социалистического лагеря» усилилась. Поведение Бухареста внушало все большую обеспокоенность. 31 января 1967 г. Румыния установила дипломатические отношения с ФРГ, что вызвало болезненную реакцию в Москве и особенно в ГДР[220]. По сообщению из советского посольства в Бухаресте в МИД СССР от 3 февраля 1967 г., посланник ГДР в Румынии Э. Мольдт заявил советскому послу А. В. Басову, что, «по его мнению, установление дипломатических отношений между