Катя сказала «хорошо». И подошла к окну, дав отбой. Пора собираться в отдел. Вон и машины туда подъезжают одна за другой. Сколько же машин – дорогие иномарки, такси, служебные «газики».

Поразмыслив, она решила не торопиться. В девять обычно оперативка, потом надо дать следователю Жужину, который явится из прокуратуры… дать небольшую фору. Кстати, а почему допросы свидетелей назначены в полиции, а не в прокуратуре? Может, она что-то перепутала, не так поняла вчера?

– А здание прокуратуры у нас сгорело зимой, – охотно сообщила ей на ее вопрос брюнетка-администраторша. – Так заполыхало, то ли проводка у них закоротила, то ли курят сами, чинарики мимо урн швыряют. За это и прокурора в шею выгнали. Они теперь у нас скитальцы, без помещения. Там ремонт полным ходом. А они все вон напротив, – она указала на здание ОВД, – с папочками шныряют.

В половине десятого Катя вошла в отдел и сразу же поняла, что попала в самую гущу событий. В коридорах толпились люди. Хорошо одетые женщины сидели на банкетках и переговаривались между собой. Мужчины в темных и серых костюмах прохаживались взад-вперед.

Слышались приглушенные голоса: «Все так неожиданно», «Мне секретарша передала, что ж, надо ехать, выполнять долг гражданский, раз такое дело». «Скоро они нами займутся? У меня совещание в отделе ЖКХ».

Двери некоторых кабинетов оставались приоткрытыми, и там уже сидели молодые следователи за компьютерами и допрашивали, допрашивали, допрашивали. Вот по коридору мимо Кати прошествовал священник в черной рясе с крестом. Она пригляделась – нет, не тот, кого она видела тут вчера. Другой – лет сорока, с аккуратно подстриженной бородой, в очках.

Катя прошла по коридору к лестнице, ведущей в ИВС, и наткнулась на следователя Николая Жужина, он как раз поднимался из изолятора с папкой протоколов.

– Здравствуйте, Николай. Это что же у вас тут сегодня?

– Я же сказал вам, это свидетели. Целая бригада следователей работает – и наши, прокурорские, и ваши.

– Значит, отец Лаврентий все-таки виновен?

Жужин смерил ее взглядом – снизу вверх, потому что она на своих каблуках возвышалась над ним на целую голову, но все равно это вышло у него крайне дерзко и самоуверенно. И Катя внезапно поняла, чем мог коротышка следователь задеть сердце восемнадцатилетней девушки – этим вот своим профессиональным апломбом. Мал, да удал, так ведь говорится? Мал золотник, да дорог.

– Мы вызвали двадцать пять человек. Что, сами хотите послушать, что они говорят, не доверяете нам?

– Я сейчас звонила в розыск полковнику Гущину, он считает, что это необходимо для принятия окончательных решений.

Вот тебе, мелкий наглец… Подкрепимся авторитетом из главка.

– Прошу за мной. Начнем с Говоруновой Изабеллы Ивановны, метрдотеля ресторана «Лесные дали». – Жужин зашагал по коридору и без стука распахнул дверь в первый по счету от лестницы кабинет.

Стол, компьютер, молодой следователь и дама в белом брючном костюме с браслетами и сумкой от Диор.

– …Банкет заказали за неделю, двенадцатого июня, в праздник, мы закрыли ресторан. Это ведь благотворительная акция в пользу больных деток. У нас часто проводят благотворительные акции, а потом все заканчивается банкетом. Я сверилась со своим еженедельником, но я и так отлично все помню. Самый дорогой банкет за третий квартал. Много уважаемых гостей, да я почти всех в лицо знаю. Ждали помощника губернатора, но он сам не приехал, прислал своего помощника. Очень долго оглашали список пожертвований. Ну а потом банкет, всех рассадили по местам. Мы столы обычно «покоем» в зале расставляем, ну буквой «П», и в президиум туда садятся по списку – в этот раз устроители акции из комитета по защите материнства и детства, помощник помощника губернатора и духовенство. Святые отцы. Вы спросили меня, знаю ли я отца Лаврентия? Конечно, знаю, такой милый юноша, он крестил моего внука в мае. Так торжественно, с серебряной купелью. Правда, в часовне, церковь еще не готова для приемов, то есть для службы. Да, да, я видела его, он был – он произносил речь в начале благотворительной акции. Так красноречиво и просто, он очень хорошо умеет говорить. Это так редко сейчас среди молодежи. Но их ведь учат этому в семинарии. Хотя не всем дано. Во сколько началось мероприятие? В семь вечера, сами понимаете, многие ведь из участников чрезвычайно занятые на работе люди. Причем с опозданием, некоторые добирались из Москвы, а сейчас такие пробки. Отец Лаврентий? Ну конечно, был с самого начала – он же произносил речь, я говорю вам, вы меня не слушаете? Вы все там пишите, пишите. И сколько времени продолжалось? А что, вы не знаете, сколько длятся банкеты? Нет, тут было все как раз очень организованно. Люди солидные, выпивали, но не злоупотребляли. Закончилось все где-то в половине двенадцатого. Отец Лаврентий? Видела ли я его? Ну я особо не присматривалась, я смотрела не столько за гостями, сколько за официантами. Нет, сейчас припоминаю, никто из сидевших за главным столом не покинул зал раньше, я бы заметила. В том числе и священники. Да, вспомнила, там к середине банкета приехал какой-то их знакомый. Ну бывший. Сейчас он бизнесмен, но посадили его туда, к духовенству, они сами попросили нас. Мы ставили лишний прибор туда, на главный стол.

Жужин закрыл дверь первого по счету кабинета и открыл соседнюю. Там напротив следователя в удобном вертящемся кожаном кресле тоже восседала дама – в черной юбке и белой английской блузке с длинными рукавами – смуглая, лет пятидесяти, с высокой прической, какие когда-то носили школьные завучи. Жужин немножко даже как-то подобострастно с ней поздоровался, но она в это время вещала на весь кабинет и только кивнула ему:

– Я понимаю всю серьезность происходящего, поэтому и приехала сюда к вам по первому требованию, едва лишь мне вчера помощник доложил. Ничего подобного в районе, да и в области не случалось никогда. Я не буду строить догадки насчет причин, по которым он сознался в убийстве, но я дам показания о том, что я видела, чему была свидетельницей в тот день. Комитет при правительстве области по вопросам материнства и детства, который я возглавляю, проводил мероприятие – благотворительную акцию фонда помощи больным детям и детям-сиротам. Мы долго готовились к этому мероприятию, в качестве спонсоров привлекли немало уважаемых граждан Подмосковья и столицы. И все откликнулись, мы собрали достаточно средств в наш фонд. Так вот насчет священника – отца Лаврентия: он нам активно помогал все это время, более того, он сам лично нашел спонсоров, которые перечислили на счет фонда немалую сумму. Мы, так сказать, работали совместно, и поэтому я сочла уместным и важным, чтобы отец Лаврентий от лица духовенства поприветствовал собравшихся гостей в самом начале мероприятия. Вы спросили меня о том вечере, так вот я была там, мы проводили наше благотворительное собрание, приуроченное к празднику 12 июня, в зале ресторана «Лесные дали», а все потому, что такая неформальная дружеская обстановка лишь способствует общению, завязыванию контактов со спонсорами, и вообще люди охотнее жертвуют деньги, когда рюмки их полны… ну вы понимаете. Мы подходили к организации мероприятия с душой и хотели поблагодарить всех, кто проявил чуткость и милосердие. О чуткости и милосердии как раз и говорил отец Лаврентий в тот вечер. Он обращался к людям и находил отклик в их сердцах. Я это знаю потому, что видела реакцию. Во сколько началось наше мероприятие, вы спрашивали? Где-то после семи. Все прошло очень хорошо. А в конце вечера я подошла к отцу Лаврентию и отцу Козьме и поблагодарила их за участие и оказанную нам помощь. Мы беседовали. Ах, вы опять меня о времени спрашиваете? Поздно все закончилось, такие мероприятия рано не заканчиваются.