Брент врезал кулаком в живот брату. Стиви согнулся, наткнулся на сундук и свалил его на землю. Из сундука донесся стон.

Краснорожий юнец ухватился за пурпурный стебель, дернулся в конвульсиях и изрыгнул завтрак. Траву забрызгало бледной кашицей.

– Чтоб тебе провалиться, – прохрипел Стиви. – Гори в аду… – Он сплюнул.

– Ты как? – Брент все еще не мог поверить, что поддался на провокацию младшего и позволил себе такое.

– Бьешь исподтишка, – жалобно простонал Стиви. – Нечестно.

– Я стоял перед тобой, и ты все видел.

– Ну да…

Брент опустился на колено перед распростертым на земле юнцом.

– Нехорошо вышло. Ты такого не заслужил.

– Не заслужил, – подтвердил Стиви.

– Прости.

Пострадавший не принял извинения, но и не отверг его, что было в данный момент наиболее разумной реакцией в глазах ковбоя.

– Вставай. – Он помог брату подняться, смахнул пыль со спины, вытер с лица блевотину. – Давай займемся этим.

Братья подняли сундук. Задержав дыхание, ковбой зацепил веревочную петлю и дернул. Резиновая пробка выскочила, и из отверстия на землю хлынула моча, смешанная с более темными субстанциями.

– Кровь видишь? – заслонив локтем нос и рот, спросил Брент.

Стиви поспешно покачал головой.

Донесшийся из сундука горестный стон был заглушен вколачиванием резиновой затычки.

* * *

Невидимое солнце поднялось уже высоко. Черные, серые и серебристые облака напоминали фактурой шершавую вулканическую породу.

Штукарь сварганил рагу из репы, моркови и картошки, коими запаслись еще в Техасе, с добавкой мяса подстреленной недавно дичи. Незадолго до ужина в лагерь вернулся Длинный; его черный наряд выглядел серым из-за пыли. Подойдя к главе семейства, он сказал:

– Его настоящее имя Умберто Кальес.

Брент понял, что речь идет об Охосе.

Джон Лоуренс опустился на камень, достал из кармана комбинезона ручку со стальным пером, отвинтил колпачок и написал на левой штанине: Умберт Каллис.

Длинный подошел к котлу с рагу, за которым присматривал негр.

– Охос был с нами честен, – сказал Брент, обращаясь к стрелку.

– Если в Техасе объявится шайка жаждущих мести мексиканцев, нам нужно знать, кого искать. – Длинный поднес ко рту ложку с рагу и подул, разгоняя пар.

– О’кей. – Ответ успокоил ковбоя – стрелок не планировал расправу с человеком, который казался честным.

Длинный проглотил рагу.

– Джей-Эл, тебе надо подкрепиться.

Старик посмотрел на старого партнера и, поднявшись с камня, подошел к котлу.

Штукарь взял самую большую из имевшихся в его распоряжении деревянных мисок, наполнил ее рагу и вынул из кармана рубахи алюминиевую ложку.

– Горячо.

Не обращая внимания на ложку, старик поднес миску ко рту и выпил содержимое, почти не пережевывая. Ручейки бульона стекли по растрепанной бороде.

– На самом деле он наслаждается вкусом, – заметил Штукарь.

Старик поставил пустую миску на землю.

– Дай ему еще, – сказал Длинный.

Негр наполнил миску еще раз.

Действо повторилось.

– Благодарствую, – сказал Плагфорд-старший.

– Рад видеть, что ты ешь, – отозвался Штукарь. – И спасибо, что миску не проглотил.

Брент и Стиви похлопали отца по спине, будто имели дело с громадным младенцем на грани отрыжки.

Старик кивком указал на нависшие черные, серые и серебристые облака.

– Как на фотографии.

– Точно, – подтвердили сыновья.

Человек-гора сунул руку в левый карман и извлек небольшую рамку с фотографией семейства Плагфордов, посмотрел на нее, убрал.

– Брент?

– Да?

– Скосишь мне эти заросли?

– С удовольствием.

– Мои ангелочки не узнают меня таким.

Вооружившись стальными ножницами Штукаря, Брент Плагфорд состриг самые выдающиеся дюймы разросшейся бороды отца. Жесткие сальные клочья падали между громадных сапог исполина, откуда их сметали в костер бурные порывы северо-восточного ветра. Потом ковбой стер с шишковатого лица листья, семена, блох и склеившиеся комочки дряни, получил чашку с мыльной пеной, взял кисточку из соболиной шерсти и, как штукатурку, нанес белую пену.

Проснувшийся после пятичасовой дремы Щеголь подошел к костру и вручил Бренту складную бритву с перламутровой рукояткой и выбитыми на ней инициалами Н. Дж. С.

– Точил вчера утром.

Ковбой принял бритву и открыл; жесткий шарнир работал гладко и неслышно.

– Хороша вещица. Подарок?

– Да. От невесты.

– Спасибо за любезность.

– Пожалуйста.

Через трещины в комковатых облаках пробились тягучие лучи вечерних сумерек. Держа бритву в твердой руке, Брент поднес лезвие к намыленной отцовской шее и произвел первый прокос.

Щеголь натянул свои синие штаны, сел у костра, положил себе рагу и отправил в рот полную ложку.

– Прекрасный вкус.

– Рассчитывал на вашу похвалу. – Штукарь взглянул на Стиви. – А Щеголь оценил.

– Как я рад, – угрюмо пробурчал юнец, сопротивляясь приступу рвоты. – Аж дрожу от восторга.

– Ты бы попробовал, – посоветовал Штукарь. – Хотя должен предупредить – это особое южное блюдо.

– И что в нем такого?

– Всю полноту вкуса почувствуешь на выходе.

Шутка не понравилась.

– Чтоб тебя черти поджарили.

– О! Есть рецепт?

Стиви плюнул в огонь.

– Умничаешь, да?

– Бью тем же оружием.

Брент отвел руку с сияющим лезвием от отцовского лица.

– Готово.

В сравнении с остальной задубевшей и бронзовой шкурой, шея, подбородок и щеки Джона Лоуренса выглядели мягкими и бледными.

– Вот теперь они меня узнают. – Старик провел по представшей свету коже широкой ладонью. – Они узнают.

* * *

Покончив с ужином, Брент обошел костровую яму и вернул бритву владельцу, который надел свежие зеленые подштанники и теперь занимался туалетом.

– Еще раз спасибо.

– Не за что. – Щеголь смочил тряпицу в деревянном ведре, поднес мыльную ткань к лицу и утерся.

Брент оглядел его одежду.