— Дорогой?

— Бесценный! — отрывисто бросил режиссер, не поворачивая головы.

Тимур нервно сцепил руки и стиснул их, рискуя вывернуть себе пальцы:

— Нет, сам по себе он стоит немного… относительно, конечно… да что я говорю?! У него знаете какая балансовая стоимость? Никаких зарплат не хватит рассчитаться… но туда ведь все было согнано!

— Тимур Александрович! Родной! — взмолился следователь, в отчаянии взъерошивая короткие светлые волосы. — Я в вашем деле ни черта не смыслю, поймите! По-русски вы мне можете сказать, что вас так всех трясет-то? Вот у меня перед носом куча протоколов, из них следует, что в вашем номере было ценных вещей на несколько миллионов долларов! А пропал один накопитель, ценой… э… где-то тут было… ну, ладно, пусть десять, даже сто тысяч. Что так убиваться-то? Он что, единственный в своем роде?

— Еще какой единственный! — снова вставил реплику Зымарин.

Артсман шмыгнул носом, пытаясь понять, не издевается ли над ним этот моложавый парень со следами юношеских прыщей на щеках. Но увидев искреннее недоумение в глазах следователя, он достал носовой платок, утерся им и принялся объяснять:

— Мы снимаем фильм.

— Это я понял.

— Запись идет на цифровую камеру. Весь рабочий материал я в конце смены сбрасываю на накопитель. И так раз за разом. А с флешки потом, в самом конце, после монтажа и тонировки фильм перегоняют на пленку. Вот так! А теперь флешка пропала, — голос его предательски дрогнул. — И с ней весь последний кусок фильма… четыре недели коту под хвост…

— Четыре недели? — возопил Шнайдер. — Дас ист нихт четыре недели! Дас ист половина бюджет картины! Дас ист батальный сцена!! О-о…

Рыскин старательно наморщил лоб, переваривая услышанную информацию. Затарабанил пальцами по крышке стола. Тимур смотрел на него с надеждой и некоторым сомнением одновременно.

— Так, — заключил следователь после минутного раздумья. — Выходит, пропал только накопитель. А все остальное, более дорогое, осталось нетронутым. Правильно?

Оператор с готовностью кивнул.

— А почему? — стал развивать свои мысли вслух Валентин. — Может, он просто лежал на видном месте? А у вора не было времени рыскать?

— Нет, — категорично заявил Артсман. — Я его где попало не бросаю. Так же, как и все остальное, он в кейсе лежал!

— Тогда почему преступник не прихватил с собой камеру, к примеру?

При этих словах Зымарин недобро усмехнулся:

— А куда бы он потом ее дел? Таких вещиц в стране — по пальцам пересчитать. Да и стоит она, как небольшой реактивный самолет!

— Логично, — согласился Рыскин. — А флешку он куда денет? Она же в хозяйстве, как я понял, тоже ни к чему. И ценность невелика… если не знать, что на ней записано. Кстати, а копий разве нет? Раз такая важная информация хранится, вы же наверняка копировали? Ну так, на всякий случай?

Оператор горестно вздохнул и отрицательно покачал головой. Зымарин возмущенно фыркнул:

— Подарочек пиратам делать? Специально для них еще один экземпляр рабочего материала. Нате вам, ребятки, зарабатывайте на нашем труде свои миллиончики!

Рыскин с интересом повернулся к нему:

— Так, может, пираты и украли?

Режиссер к следователю относился с плохо скрываемым недоверием. Не мог, по его понятиям, такой сопляк хорошо разбираться в делах. И вопросы, которыми тот сейчас сыпал, лишь укрепляли его в этом мнении. Теряя терпение, он скорчил презрительную мину:

— Может, и они. Повезло им в таком случае — кучу необработанной фигни заполучили! Вот удача-то! Треть фильма из не связанных между собой кусков, да еще без озвучки — самое то, что пиратам надо!

Виталий пропустил его надменный тон мимо ушей. Не до этого пока. Странное получалось преступление. Поднявшись с места, он пробежался туда и обратно по комнате.

— Что получается, — бормотал он себе под нос, но достаточно громко, для того чтобы его можно было услышать остальным. — Вор лезет с большим риском в окно, справляется с решеткой, стеклом, быстро находит накопитель и линяет, ничего, кроме этого, не тронув. О чем это говорит? О том, что он хорошо представлял, за чем лезет в номер. Другими словами, украсть он хотел именно флешку. А раз так, то он отлично знал, что на ней имеется важная запись, и был осведомлен, где она хранится. Ведь он не искал, а просто залез и взял. Отсюда мораль — сделать это мог лишь кто-то из съемочной группы, либо…

— Либо? — напрягся Зымарин.

— …кто-то из ваших сделал хорошую наводку.

В комнату отдыха со стуком вошел один из экспертов. Рыскин уселся на стол и вопросительно приподнял брови:

— Что нарыли?

Парень в джинсовой рубашке остановился в дверях. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

— Как вам сказать, — ответил он. — Отпечатков — море. Но что-то подсказывает мне — кроме пальчиков хозяина, ничего не найдем. Проверим, конечно, но вряд ли. На подоконнике никаких следов, вообще никаких. Все сделано чисто и аккуратно. Профи…

— Хреново…

— Правда, под окнами вот что нашли, — криминалист протянул Рыскину полиэтиленовый пакетик с молнией, внутри которого тускло поблескивал гаечный ключ. — Похоже, им решетку взломали.

— Решетку гайками привернули? Кто додумался?

— Не знаю. Но на кромке ключа краска осталась, очень похожая на ту, что на прутьях. — Эксперт указал пальцем на пакет, предлагая рассмотреть находку. — В лаборатории точно скажу.

— Странный какой-то инструмент, — потер подбородок Валентин. — Я такого не видел никогда. Фирменный. Вон клейма какие-то стоят. По ним что-нибудь нарыть сможешь? Вдруг малая партия или редкий завод-изготовитель?

— Я смотрел уже. Ключ действительно редкий, ручная работа. Наверняка из набора, которых два-три всего…

— Так это же здорово!

— Не в нашем случае, — вздохнул криминалист. — Набор заграничный. Поди узнай, как он к нам попал и к кому…

— Пальчиков нет? — безо всякой надежды спросил Рыскин, просматривая пакет на фоне окна. Парень в рубашке отрицательно помахал головой:

— Не-а. Я же говорю — профи работал.

— И что теперь?! — взвизгнул Артсман, для которого слова эксперта прозвучали словно приговор. — Как же его искать теперь? Как?

— Есть одна идейка, — решительно заявил следователь, хлопнув по столу раскрытой ладонью. — Но, боюсь, не всем она понравится.

Все уставились на него, ожидая продолжения. Рыскин по очереди обвел всех бесцветным взглядом и потер ладони:

— Никто не отрицает, что накопитель очень важен для вас?

— Не тяните, — резко бросил режиссер. — Прекрасно ведь поняли, что без него фильму конец. И нам вместе с ним. Так что давайте без театральных пауз!