Чтобы послание было понятным тому, кто его ждет, я не снимаю шарф даже в помещении. И список подозреваемых растет так быстро, что я не успеваю вносить в него новые имена. Ситуация, прямо скажем, парадоксальная: я приманка и в то же время мишень. Много ли вы знаете мышей, передвигающихся со своими мышеловками? Или форелей, которые держат удочку, на которую их же и поймают? Я первая в мире утка, которая дует в манок, сидя в камышах. Если так будет продолжаться и дальше, через несколько дней я сама себя подстрелю. Кря-кря!

Мне встретился стажер, наградивший меня ослепительной улыбкой. Что же тут такого, скажете вы, ведь он улыбается мне каждый день, но сегодня утром мне показалось, что он смотрел на меня на две десятые доли секунды дольше, чем обычно. Какой из этого вывод? Подумаем позже, потому что на горизонте появился Венсан в новом костюме и подмигнул мне. Все мои датчики активизируются. Непринужденным тоном он говорит, что у меня красивый шарф. Датчики зашкаливает. Я наблюдаю за его глазами, руками, пытаясь уловить скрытый подтекст. Мне кажется, что в его взгляде я читаю: «Я люблю тебя, Мари», а еще рецепт блюда из утки. Ты слишком напряжена, Мари, того гляди взорвешься. Даже если на диспетчерском пункте царит паника, следи, чтобы огонь не перекинулся на витрину. Не делай ничего, что может выдать твое напряжение. Магазин остается открытым даже во время пожара.

Чтобы устроить себе перерыв, я бегу в туалет и там записываю в блокнот только что обнаруженных подозреваемых. Имя Венсана нужно подчеркнуть фломастером. Почему он заговорил о моем шарфе? Правда, он и раньше делал мне комплименты по поводу одежды – впрочем, он ведет себя так со всеми девушками, – но согласитесь, что это подозрительно. Мне сложно поверить в случайность.

Сидя в кабинете, я наблюдаю сквозь стекло за снующими взад-вперед коллегами-мужчинами. Такое ощущение, что я в тире, а передо мной проплывают движущиеся мишени. Сосредоточиться на работе сложно. Я вижу автора письма в каждом проходящем. Чаще всего меня это совсем не радует. Появляется Бенжамен, наш красавчик из отдела перевозок.

– Здравствуйте, мадемуазель Лавинь.

– Добрый день. У меня еще не было времени поговорить с руководством, но не волнуйся, я о тебе помню.

– Ничего, это не горит. У вас и так много работы, вы столько для нас делаете. Я просто зашел поздороваться. Хороший сегодня денек, правда?

Наверное, я стала такой же красной, как его трусы, выглядывающие поверх джинсов. А если это он? Но зачем молодому парню интересоваться женщиной, которая старше его? А почему бы и нет? Пятнадцать лет не так уж много. И вообще, плевать на сплетни. Я хочу жить! Я представляю нас двоих бегущими по лугу, без одежды, особенно его. Нет, нельзя предаваться фантазиям. Меня должны интересовать только факты. Но я все же несусь в туалет, чтобы выделить его имя фломастером: мне кажется, он хотел сказать что-то другое, но не решился. Это становится невыносимым: я пришла на работу час назад, уже три раза была в туалете и заполнила две страницы блокнота. Если кто-то за мной наблюдает, он решит, что у меня приступ графомании пополам с расстройством желудка. Но самое главное, пока у меня три основных подозреваемых.

Лионель из дизайн-студии тоже заходил, и его история с выбором цвета очень смахивает на предлог увидеть меня. Я с удивлением вношу его в список, поскольку всегда считала его геем. С другой стороны, ему не раз случалось проявлять деликатность и вкус. Анонимное письмо – это вполне в его духе, как по форме, так и по содержанию.

Позже я встречаю в коридоре Дебле и, ничего не воображая – у меня нет на это ни малейшего желания, – отмечаю его реакцию, когда он смотрит на узел на моем шарфе. На долю секунды я совершенно определенно вижу нечто в его взгляде. Я в шоке. Неужели этот извращенец решил затеять игру с анонимными письмами, чтобы сбить меня с толку? Думаю, он на это способен. Лучше бы он сделал мне какую-нибудь гадость, а не принялся соблазнять.

Вскоре меня навестил Нотело, чтобы стимулировать работу над таблицей, которая никак не продвигается. Его визит вполне объясним. Правда, он как будто собирался поговорить о чем-то другом, хотя в итоге решил промолчать. Начал фразу, но не закончил, пробормотав что-то вроде: «Ладно, потом посмотрим…» А ведь обычно он не стесняется и выкладывает все, что хотел сказать. Что это еще за игры?

Эмили тихо спрашивает меня:

– Ну что, как продвигается расследование?

– Тревожные факты, улики, масса подозреваемых, но ни одного виновного. Я устала.

– Не теряй бдительности, сегодня он попытается с тобой встретиться. Поправь шарф.

Как странно: Сандро и Кевин пришли за кофе к нашей кофемашине. Кто из них потащил с собой второго в качестве алиби? Ответ меня интересует, но вряд ли я в ближайшее время его узнаю. Я продолжаю следить, изучать, исследовать взгляды, жесты, недомолвки. Надеюсь, никто этого не замечает. Жордана смотрит на меня как-то странно. Кажется, я стала полным параноиком. Я больше так не могу. У меня нет никакого желания играть в эти игры. Я измучена, вся на нервах, воображение иссякло. Даже когда в вашей жизни нет мужчин, они все равно умудряются вывернуть вам душу. Это невыносимо. Не знаю, куда хочет завести меня тот, кто написал это письмо, но я туда идти не намерена. За потерянное время и безумную тревогу я уже готова наградить его оплеухой. Он делает это не просто так. Мужчины никогда не приходят к нам без задней мысли. Наверняка он намеревается что-то со мной сделать, превратить в прислугу, жертву, любовницу, домашнего питомца, кухарку, уборщицу, не знаю, во что еще, но я больше не собираюсь быть никем для мужчин. Я и так уже слишком много им отдала.

Ближе к обеду я решаю навестить ребят из службы контроля качества. Они и правда очень милые, к тому же у меня к ним появилась еще одна просьба. После переезда мы перешли на «ты». Я с удовольствием покидаю административный корпус. Идя через двор, глубоко дышу, чтобы избавиться от угнетающего удушья.

Я нахожу их возле распотрошенного матраса, который лежит под яркой лампой, словно на столе патологоанатома. Все трое с пинцетами и лупой склонились над какой-то деталью.

– Привет, ребята!

Они выпрямляются и приветливо смотрят на меня. Сандро устремляется ко мне:

– Ну как дела, нравится новая квартира?

В порыве доброжелательности он едва меня не целует, но сдерживается в последний момент. Это почти превращает его в подозреваемого. Нужно будет полистать его личное дело, выяснить семейное положение.

Кевин искренне мне улыбается и дружески толкает в плечо. Это не совсем подобающее для девушки приветствие, но мне приятно.

– Рады тебя видеть. У тебя что, горло болит?

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Ты же в шарфе.

Я снова краснею. С самого утра я меняю цвет, как мигалка на машине – от бледно-розового до ярко-красного. Если меня выгонят с работы, я могу попробовать себя в роли диско-шара.

Александр не спеша заканчивает разглядывать внутренности матраса, потом подходит ко мне. Он откладывает пинцет, приветствует меня легким кивком и объясняет: