Как он молчал когда-то, стоя перед ней, глядя в ее глаза с безнадежной, собачьей какой-то тоской… И его слова тогда: «Я умру без тебя». Все это ужасно бесило Анну при их расставании, но теперь, спустя почти два десятка лет, она вдруг осознала, что любовь Сергея, оказывается, дорогого стоила.

– Я изменилась? – спросила Аня, ступая кругами по пустой комнате, словно мерила ее шагами. – Я сейчас на тебя посмотрела… а ты как будто такой же. И вот интересно – а ты меня какой видишь, а?

– Ты стала еще лучше.

– Правда?

– Ты требуешь доказательств?

– Ай, перестань… А ты все такой же, замороченный. И я с тобой как с инопланетянином себя чувствую. Ты счастлив? – Анна сознательно подошла к нему ближе, уставилась прямо в лицо.

– Не скажу. Это личное, – улыбнулся он. – Или ты сейчас именно о моей личной жизни? Разведен, один.

– Аналогично, – вздохнула она. – Дочка у меня, уже взрослая почти. Ты приходи к нам. Мама тебя помнит, бабуля тоже. У нее юбилей на днях был, кстати…

– Не знаю, пока ничего не могу сказать.

– Ой, как это знакомо… – Анна засмеялась, закружилась по комнате, раскинув руки и запрокинув голову.

– Аналогично.

– Ларионов, я тебя ненавижу!

– Я знаю. И это нормально.

– Шучу, конечно, шучу.

– И я, – опять улыбнулся Сергей. Где-то заиграла музыка. – О, прости, звонят…

– Ладно, не буду мешать, пойду, – бодро произнесла Анна. – Была рада тебя видеть. А ты заходи… Вот видишь, как я настойчиво тебя зазываю к себе! – Она послала воздушный поцелуй и быстро покинула дом.

Когда Аня шла, вернее, почти бежала прочь по улице от его дома, то едва не рыдала от нахлынувших на нее чувств.

Она и радовалась, и печалилась без меры, словно только что побывала в прошлом. На короткое время Аня как будто вернулась в свою юность с помощью какой-то чудесной машины времени…

* * *

…Сергей, переговорив со своим агентом из Лондона, нажал на «отбой», бросил мобильный обратно на кровать – единственный предмет интерьера, оставшийся в его бывшей комнате.

Сергей, собираясь в Костров, предчувствовал, что рано или поздно встретится с Аней, правда, не знал, как именно и в каком месте произойдет эта встреча. А неизбежное всегда сбывается. И вот сегодня оно случилось. Они встретились. Он и его прошлое.

Прошлое вернулось.

Он ловил его кончиком кисти, смешивая краски на палитре, а оно, оказывается, всегда бродило где-то неподалеку, реальное и живое. Теплое. Оно дышало, говорило, смеялось, кокетничало. Хлопало ресницами, задирало острый носик…

Прошлое звалось Анной.

И Анна не просто не изменилась, а словно стала еще лучше, еще совершеннее. Время отполировало ее, сгладило острые черты – и во внешности, и даже вроде в характере. Пришла, сама пришла, позвала за собой. Раньше подобное было просто невозможно, в прежние времена Сергей за ней бегал. А вот теперь Анна словно стала самой собой, настоящей – милой и смешливой женщиной.

Сергей сел на скрипнувшую кровать, спрятал лицо в ладонях. «А я ведь за ней сюда приехал – надо честно себе признаться. Я хотел увидеть Аню. Мог прислать в Костров доверенное лицо или на расстоянии со всеми делами разобраться, но нет, я поперся сюда лично. Я думал об Ане все эти годы. Я любил ее и, может быть, и сейчас все еще люблю…»

Некоторое время Сергей сидел словно в оцепенении, пытаясь разобраться со своими чувствами, и старался понять – чего он хочет и как стоит поступить в данной ситуации… Но так ничего и не придумал. Поэтому решил просто плыть по течению.

Сергей переоделся – строгие брюки, летний пиджак, туфли. Пригладил волосы в ванной, где на стене все еще висело старое зеркало, и вышел из дома, отправившись на центральную улочку к знакомому уже антиквару.

«Женя говорила, что на витрине выставлены сережки, которые могут понравиться Варваре Платоновне… Ну вот их и куплю, если они все еще не проданы!»

Сережки с фиолетовыми камнями оказались на месте. Антиквар узнал Сергея, даже сделал ему небольшую скидку, нашли и красивую коробочку для украшения.

По дороге Сергей купил еще и цветы, и вот так, с букетом и подарком, направился к Кирсановым, надеясь, что застанет в доме и Анну.

И как всегда, когда Сергей действовал по наитию, у него все получилось. И даже калитка во двор Кирсановых была приоткрыта, словно ждали гостя. Сергей вошел в сад, который, кажется, со временем стал еще роскошней. Яблони, сливы, вишни, повсюду цветы, цветы… В основном розы. Они слегка покачивались на легком летнем ветерке, разноцветные и яркие, словно укоризненно качали головами – где ты был, где ты был, ну наконец-то ты пришел, почему же не раньше, почему мы так долго ждали тебя.

Сергей вдохнул их аромат, нежный и какой-то печальный. «Сад роз» – так он когда-то называл это место в юности, бывая у Кирсановых.

Все семейство, все главные розы этого дома были в сборе – сидели на большой веранде. Вон Варвара Платоновна, Нина Георгиевна, какая-то девица с роскошной гривой… и Анна.

Аня первой заметила Сергея и поднялась навстречу.

– Смотрите, кто пришел… Мама, бабуля! Сережа пришел к нам в гости.

– Добрый день! – поднялся по ступеням на веранду Сергей, и Аня приняла из его рук букет. – Дамы, рад вас видеть в добром здравии…

– Сережка! – всплеснула руками Нина Георгиевна – постаревшая, пополневшая, откровенно увядшая. – Милый ты мой! Мама, ты узнаешь, кто к нам пришел? Это Сережа!

– Серж из Парижа? – низким голосом произнесла Варвара Платоновна. – Ну подойди ко мне, мальчик, обниму…

– Где же он из Парижа, Сережа в Лондоне живет, я слышала, да? – сказала Нина Георгиевна.

– Не угадали, я живу в Москве, вернее, в Подмосковье… – Сергей обнял старушку. От Варвары Платоновны пахло медом и нафталином. Засушенным гербарием! – С прошедшим, дорогая Варвара Платоновна. Лучше поздно, чем никогда. – Он вручил ей коробочку.

– Нина, открой. Что это? И дайте очки…

– Бабуля, это серьги.

– Серьги от Сергея, как красиво… Мой любимый цвет! А что, Нина, помоги-ка мне вдеть их в уши… И зеркало принесите!

– Сережа, а это Лиза, моя дочь. – Аня указала на девушку с копной волос.

– Дочь? Такая взрослая? – поразился Сергей. И вдруг подумал, что, если бы он тогда остался в Кострове с Аней и не появился бы рядом никакой Владик, адвокатский сын, то это могла быть его дочь. Стоп. А… вдруг?! – Сколько же вам лет, милая барышня?

– Пятнадцать, – нежным, девчачьим голосом ответила Лиза. Свежая, словно еще нераскрывшийся бутон с тугими, плотно сжатыми лепестками. – В апреле пятнадцать как раз исполнилось. А я про вас слышала, дядя Сережа… Вы художник, да?