Грация взялась поправлять себе макияж, при этом бесцеремонно попытавшись повернуть в свою сторону зеркало заднего вида, но, наткнувшись на мой свирепый взгляд, воспользовалась маленьким зеркальцем из сумочки.

- Возьми пирожок, сынок, храни тебя Боженька! - проговорила бабушка. - А ты, внучка, чем на лице-то вазюкать, покормила бы благодетеля нашего!

- Ничего-ничего, - я протянул руку и взял пирожок. - Я и сам справлюсь.

Пирожок был отличный, с картошкой и грибами. Так что я ехал, жевал и прислушивался к разговору, который завязался сзади между мужичком в картузе и бабулей в белом платочке.

- А что это вы, женщина, всё Боженьку вспоминаете?

- А как его не вспоминать? Куда без него-то? Вот, и машина так вовремя остановилась, и дождь начаться не успел!

- Ну, я-то атеист, слава Богу! - на этом моменте я едва не рассмеялся. Где-то я такое уже слышал! - Машина остановилась благодаря доброй душе - водителю. И тому, что родители его хорошо воспитали. А Боженька тут совершенно ни при чем!

Черные тучи догнали нас примерно через полчаса, дождь зарядил такой, что дворники не справлялись. Потоки воды с небес лупили по крыше, заливали проезжую часть, волнами расходились в стороны, рассекаемые колесами "козлика". Окошко я закрыл - в салон захлестывали струи дождя.

- Страсти-то какие, Господи! - мелко крестилась бабушка. - А далеко ли до Пуховичей?

- Да вот-вот...

- Ну, сынок, на повороте меня высадишь-то?

- Да ради всего святого, бабуля, просто скажите - куда вам?

- Да в сельсовет, но неловко так, ей-Богу...

Я молча свернул с трассы. Бросать бабушку - Божий одуванчик под дождём, чтобы она километр или два топала по деревне до сельсовета? Это не наш метод! Мне-то эти два километра роли не сыграют, тем более, там на трассу удобный въезд есть, чуть дальше...

Подъехав чуть ли не к самому крыльцу аккуратного кирпичного здания, напротив которого возвышалась мрачноватая фигура воина-освободителя рядом с мемориалом братской могилы, я долго принимал благодарности и пирожки от бабули.

- Бери-бери, благодетель, мне-то пирожки без надобности теперь, я-то думала, часа четыре добираться буду, а ты мигом домчал. Помогай тебе Боженька!

Наконец она вышла, бодренько метнулась под козырек крыльца, несколько раз перекрестила машину и скрылась в дверях сельсовета. Мужик в картузе постучал по дверце машины:

- Тьфу-тьфу-тьфу... Ведьма!

Я снова подавил смешок. Некоторое время мы ехали молча, а потом пигалица, которая уже закончила с боевой раскраской и теперь посчитала себя достаточно обворожительной, спросила:

- Вы ведь её подвезли, может, и меня подвезете? - и захлопала глазами.

- Дура, - сказал мужик. - На Пуховичи - крюк два километра, на Светлогорск - сто два. Соображаешь? Меня, браток, подвозить не надо, я на трассе выйду. А с этой козой мне тебя в машине одного боязно оставлять. Ты как - справишься?

- Что значит - "справишься"? - заквохтала попутчица. - Что вы такое говорите? Что вы себе позволяете? Да я прямо тут сейчас вый...

Глядя на потоки воды, которые бежали по лобовому стеклу, она резко замолчала. А потом заплакала:

-Я да хаты еду... Лапицкий меня с утра выставил, как есть, в подъезд... Грошей нету, ничего нету... А мама бульбу садить звала, вот я и подумала...

Поздновато они бульбу сажают в этом своем Светлогорске, конец мая уже! Хотя-черт знает, может у них огород низкий.

- Говорю же - дура! - продолжал наседать мужик. - Так тебе и надо. Нечего по койкам шастать!

- Да я не шастала-а-а-а... Он говорил, что замуж возьмет... - рыдания грозили затопить салон изнутри, а это мне было вовсе не нужно.

- Так, товарищ девушка, - решительно сказал я. - Вот там - чистый платок, вот тут - бутылка минеральной воды. Приведите себя в порядок. А вы, товарищ мужчина, не нагнетайте. Сверну я после Осипович на Паричи, а оттуда - на Светлогорск. Мне вообще-то в Дубровицу...

- Что, правда тудой поедете? - шмыгнула носом она. - А не сюдой?

- Тудой, тудой, - усмехнулся я.

Смыв с лица косметику и перейдя с этого псевдомосковского говора на родную трасянку, она стала куда больше походить на нормальную светлогорскую девушку, чем на валютную проститутку. А мужик сказал:

- Повёлся на бабские слёзы, сердобольный? Она тебе лапшу вешает.

- Да какая разница? - пожал плечами я. - Мне что тудой, что сюдой - всё едино. Почему не сделать доброе дело, если это мне ничего не стоит?

Дождь лил всё сильнее, уже взблескивали молнии, слышались первые раскаты грома. "Козлик" мерно гудел мотором, подпрыгивая на мелких колдобинах, пассажиры притихли, думая каждый о своем.

А я жалел о том, что в машине нет магнитофона. Вернусь из Афгана - хотя бы радиоприемник надо будет сюда поставить!

***

Глава 10, в которой кое-кого перепутали

С большим уважением к воинам-интернационалистам, с горечью за павших и с радостью за вернувшихся.

Следующие несколько глав основаны на воспоминаниях моих земляков о службе в ДРА. В разные годы, в разных частях. Напомню: время действия - лето 1980 года, посему - прошу понять, простить, поправит, если будет рассинхрон в плане матчасти. Кроме того, считаю - некий клиренс между событиями реальной истории и историей Геры Белозора вполне допустим. Круги на воде - раз, художественная литература в жанре АИ - два.

Кислородных масок не хватало на всех, приходилось меняться - передавать их друг другу. Черт знает, какая там была высота, но без этих намордников обходиться было невозможно. Кто-то из моих соседей по самолету, видимо, перед вылетом перекусывал, и теперь маска пахла копченой килькой. Меня жутко тошнило, голова была ватная, в череп как будто стучали молотком.

Я вообще-то не любил самолеты, предпочитал поезда - но тут другого выхода не было. Десантники из 103-й дивизии добирались до Термеза самолетом, и меня подсадили к ним. Ан-12 в его военно-транспортной версии - хреновина весьма сомнительного удобства, а тут еще и килька эта...

Апатичные молодые лица солдат, уставшие глаза офицеров, штабеля военного имущества, слегка подрагивающий корпус самолета - всё это казалось мне нереальным, сюрреалистичным. Как будто и не я вовсе лечу сейчас через полстраны в Ташкент, чтобы оттуда двинуть в Афган.

Мне снова сунули кислородную маску.