сильно ненавижу Егора, что пытаюсь ему это доказать, прикусив его губу, а он стонет так глухо и хрипло, что у меня невольно подгибаются коленки. И он будто бы в последний момент ловит меня, прижимает к себе.

Я зарываюсь в его волосы всеми пальцами именно так, как хотела. Со злостью тяну их, едва ли не рву в клочья, пока он с удвоенной силой пожирает мой рот и сдавливает ладонь на моем горле, мешая сделать вдох. Я уже почти умираю, но утащу его следом за собой. Мы оба хотим этого. Нам обоим это нужно.

Мне ничего не стоит предложить ему подняться. Сейчас границы стерты, все остальное не важно.

Давай, просто скажи это!

Я…

— Аврора? — кто-то зовет меня, и это звук доносится будто из другой, серой реальности.

Мне приходится через силу раздирать веки и щуриться от солнца после полного погружения в самую настоящую тьму.

Мне больно, словно отрываю Егора от себя вместе с кожей, но я быстро отворачиваюсь от него. Не могу смотреть на то, что сама с ним сделала, это слишком волнует еще бушующие гормоны.

— Эй, Аврора! — снова зовут, и я, почти хныча, с долей разочарования фокусирую взгляд на…

— Рома?

А он что здесь забыл?

Ну прямо-таки встреча на Эльбе, — ржет с меня собственный голос.

— Это кто? — негромко хрипит Егор над ухом, но его тон не предвещает ничего хорошего. Он звучит, как тот самый Отелло, на которого сейчас очень походит, из-за чего я не сдерживаю смешок.

— Это мой муж, — отвечаю я, замерев меж двух огней, что обжигают с обеих сторон, и продолжаю истерично хихикать себе под нос. — Бывший муж, — добавляю с ударением на «бывшего», когда чувствую, как напрягаются мышцы Егора.

Боже, да я ведь до сих пор обнимаю его!

Глава 20

Егор

Леша Свик — Корабли

Я все еще чувствую ее вкус.

Муж.

У нее была и есть жизнь без меня.

Муж.

Не парень, не знакомый, не коллега и не сосед сверху. Муж.

Как удар под дых.

Что меня удивляет? Ведь она говорила о разводе, я знал об этом. Хрен его. Я сам не ожидал, что так больно кольнет под ребра, что вообще заденет спустя столько лет. Не ожидал, но задевает. Рядом с ней срабатывают инстинкты. Против воли, против любых доводов разума я испытываю чертову ревность, на которую не имею никакого права.

Я не должен, но удерживаю ее рядом с собой, вцепившись ладонью в тонкое запястье, а она будто и не замечает. Все словно так, как должно быть. И нет.

Фраза про «бывшего» не приносит спокойствия. Эфемерный образ какого-то далекого — или не очень — мужика, занимавшего в ее жизни определенное место, принимать гораздо проще, чем реальную фигуру, что стоит напротив. Все это конечно глупо. Глупо было бы сомневаться, что у Авроры никого не будет, но только горечь во рту уже никуда не деть. Даже сладость ее губ не перебивает этот привкус последствий когда-то принятых решений.

Верных ли, нет — никто уже не узнает.

Пора бы, наверное, что-то сказать или сделать, но я предоставляю ей возможность самой рулить ситуацией. Пока она приходит в себя, пока собирается с мыслями и силами, я дышу шоколадом, которым пахнет от нее — уже не первый раз замечаю. Я точно помню, что Аврора никогда не любила духи, значит, это даже не парфюм, что тогда? Крем? Я не любитель сладкого, но голову не перестаю ломать.

— Аврора? Смотрю, ты тут не страдаешь, как твой отец льет мне в уши, — подает голос муж, который не муж уже.

— А где же ты своего беременного питомца потерял? — в похожей манере огрызается Рори, кривя нос.

Он у нее смешной, но аккуратный очень. Я не знаю, почему она всегда так комплексовала из-за него. Да и небольшая родинка над губой выглядит красиво. Ее вес, который раньше был заметно больше, ее мелкие шрамы и другие, как она считает, недостатки, изъяны — именно они и делают ее особенной. Привлекательной. Правда, стержень, который я вижу в ней сейчас, возбуждает куда больше, чем внешность.

— Ты зачем приехал? — звучит почти грубо, а мне хочется нежно погладить Аврору по голове за подобный тон, но я все же остаюсь сторонним наблюдателем и не вмешиваюсь.

Она и без меня справится.

— Я просил тебя подготовить документы и ксерокопии. Покупатель появился на квартиру, залог нужно оформить. Ну, если ты, конечно, хочешь получить свою долю.

— Ты не говорил, что приедешь сегодня. И как это Юлечка отпустила тебя ко мне?

— Юля у мамы.

— Можешь не продолжать, я все поняла, — ухмыляясь, говорит Рори. — Вынесу сейчас.

Она сбегает, даже не взглянув в мою сторону. Только потирает красную от моей щетины щеку, а я думаю о том, что пора бы мне, наверное, побриться. Кретин, да? Нам ведь не нужно продолжение. Все лишь запутается.

В одну реку… помните, да?

— Значит, Егор, — я слышу звон в правом ухе.

Не отвечаю, молча достаю пачку сигарет из кармана и подкуриваю одну. Затягиваясь, я краем глаза вижу, что тот самый «муж» пялится, а у меня кулаки прямо-таки чешутся отвернуть его. Нужно, наверное, на тренировку сходить, в спарринге постоять да пар выпустить, иначе я определенно съезжу кому-то по морде невзначай.

— А знаешь, Егор, — меня впервые в жизни бесит собственное имя, — Авроре ни-че-го не нужно, кроме ее радио.

— И зачем ты мне это говоришь? — сощурившись, спрашиваю я.

— Чтобы понимал, с кем связываешься. Ты вроде мужик нормальный.

Я оглядываю его сверху вниз: обычный тип в лоховской рубашке и зауженных — пидорских — джинсах, невысокий разве что. Какого он лезет вообще?

— Зато ты, я смотрю, мудак конченый. — Мне этого никогда не понять. По тихой грусти гадить тому, кто тебе дорог был, дело последнее. — На хер иди.

Я со злостью тяну сигарету, та шипит, мне поддакивая. Муж-не-муж тужится-пыжится, но отходит молча к тачке своей ублюдского голубого цвета. А через минуту уже запевает сладкую серенаду по телефону о «клубничке со сгущенкой для котика».

Фу, блть! Отвратительное зрелище.

Я остаюсь стоять на углу дома, и еще одна сигарета лезет в рот, когда Аврора наконец выбегает из подъезда, озираясь по сторонам. У нее щеки горят, будто летела, спешила, и дыхание сбито. Мне даже кажется, что она на секунду улыбается, когда видит меня. Хотя, может, я придумал — издалека не разберу.

Делаю еще три тяги, за это время