Это было идиллическое время, словно каждый из нас находился в пузырьке воздуха, окруженный прозрачными стенками. Мы садились в шлюпки, добирались до острова и там устраивали пикник. Максим и Фрэнк затевали возню с мальчишками, я наблюдала за ними - и меня обуревали надежды и мечты, я строила планы на будущее. Мы совершали многомильные прогулки - либо Джанет и я, либо все вместе, в том числе мальчишки и неутомимые собаки, которые бежали, обгоняя нас; вечерами мы с Максимом прогуливались вдвоем, уже более размеренно, лишь изредка перекидываясь словами, и призраки отступали в тень, не решаясь показываться нам на глаза.

Я сама приказывала им удалиться, сама их приманивала и сама не позволяла им появляться.

Я пришла к убеждению, что нет ничего случайного в ни чем, мы сами творим свою судьбу. Если бы я не заговаривала об этом и постоянно не оглядывалась через плечо - возможно, всю оставшуюся жизнь мы прожили бы покойно и нас никто не побеспокоил бы. Тем не менее я не думаю, что меня следует за это винить. Я несла в своей душе тяжкий груз, и он со временем становился все более тяжелым, как это и свойственно грузу, и в конце концов мне нужно было либо его сбросить, либо разделить с кем-то его тяжесть. Меня мучили сомнения и страхи - больше всего именно страхи, и это становилось все труднее скрывать.

- Приятно видеть Максима таким, - сказал Фрэнк Кроли.

Мы поднимались по дороге, которая вела от дома и берега озера к самым высоким холмам вокруг имения; джип мы оставили чуть пониже и теперь шли пешком - Фрэнк должен был наведаться к оленям; все остальные не пошли с нами, я же отправилась с Фрэнком, потому что мне очень нравились эти места, хотелось как можно больше о них узнать, мне было приятно и интересно ходить здесь, наблюдать, как меняются освещение и погода; великолепие и красота этих мест по-настоящему захватили меня.

И вот, остановившись на несколько мгновений, чтобы перевести дыхание, мы посмотрели вниз, где под полуденными лучами солнца поблескивала спокойная гладь озера. "Сегодня зверь спокойный, - сказал юный Фергус за завтраком. Сегодня он не прыгнет".

Я уже знала, что озеро было для них живым существом, неведомым и непредсказуемым созданием, от настроения которого зависят все дни их жизни.

- Он даже лучше, чем я мог себе представить, - продолжал Фрэнк, раскованный, непринужденный и очень хорошо выглядит. И помолодел - вам не кажется? Вам нужно остаться здесь подольше, миссис де Уинтер, нет никаких причин спешить с отъездом. Погода установилась и продержится по крайней мере неделю, укусов зимы мы не почувствуем до ноября.

Я ничего не ответила, я продолжала любоваться той красотой, которая меня окружала, и мне хотелось, страстно хотелось чего-то, чему я не знала имени, но думаю что хотелось мне самого простого, счастья - такого, какое нашел Фрэнк.

- Когда мы с вами разговаривали после похорон миссис Лейси, вы спросили меня, есть ли какие-нибудь причины, не позволяющие вам вернуться. Я много думал об этом, спрашивал сам себя. И пришел к твердому убеждению, что таких причин нет. Вы принадлежите этим краям, или, точнее, Англии. Я не очень уверен в том, что здешний образ жизни подойдет вам и Максиму... Но и не думаю, что постоянная жизнь за границей вас удовлетворит. Во всяком случае, не могу представить себя в подобном положении, хотя знаю, что Максим часто бывал там и что именно там он встретил вас.

- Да.

- Но, наблюдая за ним эти несколько дней, я понял, что он человек, который принадлежит дому. Даже его печаль по поводу смерти миссис Лейси ничего не изменила в этом плане. Он в самом деле ушел из прошлого, оно осталось позади, позади вас обоих. И если этому помог приезд сюда, я очень доволен.

Далеко внизу взлетели дикие утки и опустились на озеро; края неба были окрашены в красновато-лиловый свет солнце стояло высоко в небе и даже слегка пригревал. Над вереском роились мошки.

Я сунула руку глубоко в карман и пальцем стала поглаживать край карточки - взад-вперед, взад-вперед, как иногда водят по больному зубу. Я продолжала носить ее с собой, не вынимая, не пытаясь снова рассмотреть и не торопясь выбросить - боялась, что Максим может случайно на нее наткнуться. Мне следовало бы ее сжечь или разорвать на мелкие кусочки и зарыть в землю. Почему я этого не сделала?

Фрэнк замолчал и некоторое время смотрел на меня. Я отошла от него на несколько шагов, повернулась к нему спиной и посмотрела вверх, где на склоне виднелись олени - крупные, гордые, великолепные создания. Если я не заговорю, это будет неправдой. Если не расскажу Фрэнку, кошмар будет продолжаться.

Мы не должны обременять других своими сновидениями; мы проснемся, и они исчезнут. Если я не заговорю...

Я и не заговорила. Я просто вынула карточку из кармана и протянула ее Фрэнку.

Затем, не имея сил наблюдать за его лицом, я снова повернулась к оленям. Именно в этот момент я увидела орла. Это было нечто такое, чего я никогда не забуду, - голубое небо и тишина, удивительная тишина, и вдруг, из ниоткуда, эта величественная, парящая над утесом птица, то самое зрелище, которое с самого начала обещал нам Кроли, если повезет. Но все было не вовремя, и сама радость от этого редкостного зрелища была испорчена. Кажется, я не испытала никаких чувств - ни злости, ни удивления.

Однако, повернувшись к Фрэнку, я увидела, что он вдалеке заметил птицу, и в течение нескольких секунд мы наблюдали за тем, как орел легко и лениво кружил, расправив крылья и почти не двигая ими, но никаких слов не последовало. Сказать в этот момент было нечего.

- Откуда это появилось?

- Не знаю. Я пришла навестить могилу, венок лежал на траве. Он был очень красив - нежно-белые цветы на фоне темно-зеленых листьев... Именно то, что надо.

- Но его не было в момент похорон, иначе мы бы его увидели.

- Да, конечно. Он появился позже. Его прислали или положили отдельно от всех остальных. С этой карточкой. Фрэнк... кто? Кто и зачем?

Вопросы, которые с тех самых пор не давали мне покоя и не выходили из головы.

Лицо у Фрэнка было серьезно-озабоченным. Он несколько раз, разглядывая, перевернул карточку. Я почувствовала, что меня бьет дрожь.

- Кто-то хочет напугать нас... или навредить.

- Навредить - вряд ли, - проговорил после паузы Фрэнк, оставаясь в тот момент верным другом и стараясь подбодрить меня. - Какая может быть для этого причина?

- Ненависть.

- Но никто вас не ненавидит, ни вас, ни Максима. Все было так давно. А... - Он снова посмотрел на карточку.

- А Ребекка умерла.

- Да.

- Фрэнк, нам надо поговорить. Вы должны рассказать мне... рассказать о том, о чем мне никто не рассказывал.

Я уловила перемену в выражении его лица - оно стало настороженным, замкнутым.

- Мне нужно знать. Прежде всего я должна защитить Максима, но для этого должна кое-что выяснить.