– Не смей прикасаться ко мне, – отчеканила она. – Никогда. Ты понял?

Форрест отпустил ее руку и прошел в гостиную, где без приглашения плюхнулся на диван.

– Я думаю, ты знаешь, где она. Вот и все.

– Наверное, укатила в Париж на выходные. Отсюда можно очень быстро добраться через Евротуннель[46].

– В Париж?

– Думаю, да.

– Она что, просила не говорить мне, куда уехала?

– Нет, что ты. Мы даже не знали, что ты приедешь.

Форрест откинулся на спинку дивана.

– Мне нужно ее увидеть. Я отправил ей сообщение, но, видимо, Имми заблокировала мой контакт.

– У нее здесь местный телефон, с другим номером.

– Но она не отвечает и на мои письма по электронке. Вот почему я примчался. Я надеялся поговорить с ней.

Джул заварила чай, пока Форрест обзванивал отели. Ему пришлось сделать звонков двенадцать, прежде чем он нашел свободный номер, который смог забронировать на несколько ночей.

Врожденное высокомерие не позволяло ему рассчитывать на гостеприимство Имоджен.

13

Середина декабря 2016 года

Сан-Франциско, Калифорния

За два дня до своего приезда в Лондон Джул карабкалась по холмам Сан-Франциско с тяжелой статуэткой льва в рюкзаке.

Она обожала Сан-Франциско. Город выглядел в точности так, как его описывала Имми, – холмистый и причудливый, но в то же время величавый и элегантный. Сегодня Джул побывала на выставке керамики в Музее азиатского искусства. Выставку очень хвалила хозяйка ее квартиры.

Мэдди Чанг, домовладелица, худощавая лесбиянка лет за пятьдесят, предпочитала джинсы и курила на крыльце. Ей принадлежал маленький книжный магазинчик. Джул оплачивала наличными каждую неделю своего проживания в квартире на верхнем этаже дома в викторианском стиле. Мэдди с женой занимали два нижних этажа. Она всегда беседовала с Джул об истории искусств и художественных вернисажах. Женщина была очень добра и старалась окружить девушку заботой, которой, как ей казалось, так не хватает Джул.

Ближе к вечеру Джул вернулась домой и увидела, что на ступеньках крыльца сидит Брук Лэннон. Подруга Имми по колледжу Вассара.

– Я приехала раньше времени, – сказала Брук. – Так уж получилось.

С прошлой ночи кабриолет Брук стоял, припаркованный перед домом. Она собиралась приехать и забрать его, но Джул отправила ей эсэмэску, умоляя задержаться, чтобы поговорить.

Брук – толстобедрая, с квадратной челюстью и вечно прилизанными светлыми волосами, белой кожей и бледной помадой на губах – производила впечатление деревенщины. Она выросла в Ла-Хойе[47]. Брук любила выпить, в школе играла в хоккей, встречалась с кучей парней и даже одной девушкой, но никогда не влюблялась. Все эти подробности ее жизни стали известны Джул еще на Мартас-Винъярде.

Брук кое-как поднялась со ступенек и с трудом устояла на ногах.

– Ты в порядке? – спросила Джул.

– Не очень.

– Опять выпивала?

– Да, – сказала Брук. – И что с того?

Сгущались сумерки.

– Давай прокатимся, – предложила Джул. – По дороге и поговорим.

– Прокатимся?

– Это будет здорово. У тебя классная тачка. Дай мне ключи. – Такие автомобили обычно покупают стареющие мужчины, чтобы убедить себя в том, что они все еще сексуальны. Два сиденья, обтянутые светло-коричневой кожей, эффектно смотрелись на фоне изогнутого корпуса ярко-зеленого цвета. Джул задалась вопросом, не отец ли Брук владелец этой игрушки. – Я не могу позволить тебе сесть за руль, если ты выпила.

– Ты кто, полиция?

– Вряд ли.

– Шпионка?

– Брук!

– Серьезно, ты кто?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Ха. Так говорят все шпионы.

Продолжать разговор казалось бессмысленным. Кажется, Брук уже не соображала.

– Как насчет пешей прогулки? – предложила Джул. – Я знаю одно местечко в национальном парке. Надо проехать через Золотые Ворота[48], и там открываются просто сумасшедшие виды.

Брук звякнула ключами от машины в кармане.

– Вроде уже поздновато.

– Послушай, – сказала Джул. – Между нами возникло некоторое недопонимание по поводу Имми, и я рада, что ты пришла. Давай просто обсудим это на нейтральной территории. Моя квартира – не самое лучшее место для разговора.

– Не знаю, хочу ли я говорить с тобой.

– Ты ведь приехала пораньше, – сказала Джул. – Значит, ты хочешь поговорить со мной.

– Ладно, поговорим, обнимемся и все такое. Это обрадует Имми. – Брук перестала упрямиться и отдала ключи.

Как же глупеют люди, когда напиваются, подумала Джул.

Погода за пару дней до Рождества явно не благоприятствовала прогулкам на кабриолете, но Брук все равно настояла на том, чтобы ехать с откинутым верхом. Джул надела джинсы, сапоги и теплый шерстяной свитер. Ее рюкзак лежал в багажнике, и в нем – бумажник, запасной свитер и чистая футболка, бутылка воды с широким горлышком, упаковка влажных салфеток, черный мешок для мусора и статуэтка льва.

Брук достала из своей сумки наполовину пустую бутылку водки, но пить не стала. Она почти сразу уснула.

Джул пришлось тащиться через весь город. К тому времени, как они добрались до моста Золотые Ворота, ее уже трясло от злости. Езда на черепашьей скорости порядком изматывала нервы. Она разбудила Брук, толкнув ее локтем.

– Мост, – сказала она. – Смотри. – Красавец-мост нависал над ними, оранжевый и величественный.

– Излюбленное место самоубийц, – откликнулась спросонья Брук.

– Что?

– Это второй по популярности в мире мост самоубийц, – сказала Брук. – Я где-то читала.

– А первый какой?

– Мост на реке Янцзы. Забыла название. Я когда-то интересовалась такими вещами, – призналась Брук. – Люди думают, что это так поэтично – прыгать с моста, вот и сигают. А вот, скажем, покончить с собой, истекая кровью в ванне – полная лажа. Вот что на себя надеть, чтобы красиво истекать кровью в ванне?