Дома легче не стало. Ася стала приходить чаще, но я, видя ее, отворачивалась. Мне было больно, и я боялась, что узнав о Свэне, больно будет еще и ей.

Город засыпАло снегом и сидя у окна, я смотрела на воробьев, взъерошившихся от холода.

– Лили, я принесла тебе покушать, дочка, – весело проворковала мама и положила поднос на столик.

Я неохотно повернула голову, дав понять, что услышала ее и отвернулась обратно. Понурив голову, она вышла.

К вечеру сидеть на подоконнике стало прохладно, поэтому я закуталась в плед, и, согреваясь, ненароком вспомнила, каким горячим было его тело и дыхание.

Снова стало больно и, разрыдавшись от бессилия, запретила вспоминать его и все, что с ним связано.

Ася ворвалась в комнату как северный ветер, принеся с собой сквозняк и холод. Украдкой вытерла слезы, не желая вызывать лишних вопросов и внимания к себе.

– Привет, девочка моя! – она чмокнула меня в щеку, – Ты еще не готова?

Вопросительно посмотрела на нее.

– Понятно… – протянула она, – Твоя мама отпустила тебя со мной куда угодно, лишь бы ты вышла из этой комнаты. Куда идем?

Я отрицательно покачала головой.

– Обещаю, не спрошу ни слова, – прижав руку к сердцу, умоляла она искренне, – Прошу просто будь со мной, как раньше. Потеряв тебя, я потеряла и себя тоже.

Ася так умоляюще смотрела в глаза, так переживала, что я уступила, да и сама решила, что надо бы прогуляться, подышать.

Подруга помогла определиться с нарядом, учитывая, что вся одежда на мне висела как балахон, а джинсы спадали. Она выбрала платье в спортивном стиле, накрасила мне глаза и губы, протянула шапку и куртку. И я в первый раз улыбнулась, глядя на то, как искренне она радовалась моему согласию.

– Кальян? – спросила уже возле двери.

Я отрицательно покачала головой – не хватало еще вырубиться от слабости в кальянной.

– Клуб?

Нет.

– Кафе?

Я пожала плечами и неуверенно кивнула.

– Отлично! – заключила она, открыла дверь пошире, пропустив вперед, затем вышла следом. 

Увидев сколько людей собралось в кафе, на пару секунд пожалела, что согласилась – уж очень давно не была в людных местах – больница не в счет.

Ася выбрала столик, мы сели и уставились друг на друга в молчании. Жутко тревожила мысль: «Интересно ли Асе сидеть со мной в тишине?»

Чувствовала себя неполноценной не потому, что немые люди – не люди, а потому что я знала каково это жить иначе, и люди, меня окружавшие, знали меня другой – они не успели привыкнуть ко мне такой и совершенно не знали как вести себя теперь.

Подруга долго молчала, сомневалась, а потом выдала такой поток слов, пока мы ждали заказ, что я растерялась. Создалось впечатление, что за месяц, пока меня не было, она ни с кем совершенно не общалась.

– Мне нужно рассказать тебе кое-что… Ты мне так нужна была весь этот месяц. Уверена, поймешь меня, как никто. Я… Ну… В общем, Лили, кажется, я влюбилась… Как школьница…

От неожиданности я даже привстала, насколько сильно боялась и избегала этого разговора моя больная душа.

– Он необыкновенный и внимательный… Вот веришь, Лили, увидела и поняла, что ждала все это время только его… – не умолкала она.

Если бы могла повернуть время вспять – я бы отказала подруге в прогулке, всеми фибрами души не желая слушать про парня Аси. Во мне боролись две меня, но обе были против продолжения рассказа. И та, которая понимала, что речь о Свэне и та, которая боялась, что речь не о нем.

Я уперлась лбом в свою ладонь и стала слушать, поскольку другого выбора у меня не было.

– Он сейчас в командировке в Англии и должен приехать недели через полторы. Сказал, найдет меня сам…

Она болтала без умолку, а я так хотела спросить его имя, но язык ни в какую не слушался импульсов мозга, поэтому просто ждала, пока она назовет имя сама.

– Знаешь, в тот день я не хотела идти в клуб без тебя, но если бы не пошла, не поняла бы, что такое любовь с первого взгляда.

И тут мурашки атаковали. Все-таки речь шла о Свэне. Но причем тут к черту Англия? Он врал ей что ли? А с другой стороны, что должен был сказать: «Привет, меня зовут Свэн и я – оборотень?»

Принесли заказ, я без особого аппетита пила кофе, не притрагиваясь к десерту. Но после слов:

– Имя у него еще такое необычное – Свэн… –  дернулась, пролив кофе на столик.

Подруга странно взглянула на меня, пока я пыталась впитать жидкость салфетками, но продолжила, испытывая мое терпение:

– Ты не поверишь в то, что скажу…

"Удиви меня…" – пронеслось в голове.

– Знаешь КТО он?

Тут я не выдержала и кивнула ей.

Она сначала не обратила внимания, а потом до нее дошло, что я отреагировала на то, чего, по сути, не могла знать.

– В смысле? Ты ЗНАЕШЬ кто он? – переспросила она, переместив ударение.

Я снова кивнула.

– И кто же? – уточнила она подозрительно, явно не ожидая моего ответа.

– ОБОРОТЕНЬ… – слово было болезненным и кололо язык даже после его произношения.

Подруга смотрела, не отрывая взгляд, а потом вскочила с места, почти выкрикнув:

– Ты больная?

– Сядь, пожалуйста… – попросила ее, едва шевеля языком, который не хотел слушаться, пережив двухнедельный отпуск.

Ася долго смотрела, не моргая.

– Ты знаешь меня очень давно, Асют. Разве я хоть раз вела себя так, как теперь?

– Нет, но двухнедельное молчание к твоему прошлому поведению не припишешь! Все думали, что…

– Что я рехнулась?

– Ну, вроде того. Очень рада, что ты снова говоришь, но объясни, будь добра, почему в таком тоне высказываешься о нем. Ты его знаешь? Откуда ты можешь знать его? Тебя не было со мной в клубе ни разу из тех дней!

– Мое исчезновение косвенно с ним связано… – призналась честно и снова тупая боль пронзила нутро.

Я вдруг почувствовала, насколько сильно не хочу ничего рассказывать ни ей, ни кому бы то ни было, но подруга была в опасности, и только это понимание развязало мой язык.

– Насколько далеко у вас зашло с ним? – задала уместный вопрос.

Она снова смотрела, ничего не понимая и все еще ожидая полноценный ответ с моей стороны.

– Отношения имеешь в виду? Да мы виделись всего по два-три дня в течении двух месяцев. Познакомились в прошлом месяце, пообщались два дня… Потом ты пропала, все искали тебя и было не до него… – вспоминала подруга, – Он перестал приходить в клуб, и я даже подумала, что уже не объявится… Но появился за пару дней до твоего возвращения… –  она вдруг замолчала, сама понимая, как звучат ее последние слова и дальше говорила, осторожно,  запинаясь, постепенно начиная доверять мне, – А потом сказал, что едет в Англию, и вернется тридцатого числа… Телефон даже свой не оставил…