– Потому что у них нет телефонов… – склонившись через весь стол, небрежно проинформировала я.

Подруга съежилась:

– Откуда ты его знаешь? Он не хороший?

– Я близко знакома с его братом, к несчастью… – призналась и добавила, – Твой Свэн не сравнится с ним. Он – хороший. Только жаль не человек…  Ась, он – оборотень.

– Ну все, хватит! – она снова встала, собираясь уйти, напуганная моими разговорами.

– Идем со мной! – выпалила, взяв ее за руку, и безоговорочно повела в уборную.

Когда дверь за нами закрылась, не церемонясь, повернулась к ней спиной и задрала платье. На моей спине был виден четкий, свежий шрам от клыков, с виду похожий на укус собаки, но размер челюсти не соответствовал.

– Это какая же собака тебя укусила, как будто ты у нее во рту вся поместилась?! – ужаснулась Ася.

Я резко опустила платье и повернулась, глядя подруге прямо в глаза:

– Асют, это называется оборотень! Я словно на том свете побывала – видела такую нечисть, что тебе и не снилось. И сообщаю, что мы с тобой обе вляпались, солнце! Обе, понимаешь?

Я рухнула на колени прям в туалете и разрыдалась.

– Ты чего? Лили, я не понимаю ни черта, но мне страшно за тебя… Как я могу помочь, дорогая?

– Сотри мне память…– сквозь рыдания произнесла я.

После разговора с подругой легче не стало. Как только узнали, что заговорила – меня начали пытать полицейские:

«– Где была?

– С кем была?

– Почему не сообщила родным?…»

Я на все отнекивалась, заранее предупредив маму, что обо всем расскажу ей после. Подруга тоже поддержала, находясь на каждом допросе рядом.

В итоге, за неимением преступника, состава преступления и благодаря отцу – дело замяли. Во всех соцсетях и публикациях под моим фото появилась многозначительная заметка: «Найдена – ЖИВА!» и мою семью, наконец, оставили в покое.

Одна только мама беспрестанно ждала правды, а я ничего не могла придумать, чтоб ей стало спокойнее, хоть немного.

Однажды она спросила:

– Маленькая, я даже не знаю, хочу ли знать подробности, но ты просто ответь, тебя физически обижали?

– Нет, мам.

– Ты еще девочка?

– Да, мам.

– Тогда почему ты молчала так долго?

– Меня предали.

Это был короткий и очень тяжелый разговор, но после я ощутила безмерное счастье от того, что смогла ее успокоить – маме стало легче от простого знания, что с ребенком все нормально хотя бы физически.

А еще каждодневные разговоры с подругой уничтожали мою душу.

Так прошло еще две недели, в течение которых я в основном разгребала последствия своего исчезновения.

…Переехала обратно к подруге, уверив родителей, что все позади и больше в подобное не вляпаюсь, и только к концу месяца стала более или менее понимать, где я и кто. На работу не вернулась – не спеша искала новую. О личной жизни даже думать не хотелось – настолько сильно потеряла себя…

– Ась, как думаешь, мне подойдет каре? – крутясь возле зеркала, спросила, спрятав длину за широким капюшоном.

– Ты что, решила остричь такую красоту?

– А почему нет? – искренне удивилась я.

– Мама говорит, что сила женщины в волосах, – с жалостью глядя на копну волос в моих руках, произнесла та.

– Бред, – ответила я и прошла на кухню.

– Ты же со своих волос пылинки сдувала… – не сдавалась подруга.

– С завтрашнего дня начинаю новую жизнь – как раз с новым месяцем и новым понедельником! – крикнула с расстановкой.

– Какое сегодня число? – с тревогой войдя за мной, спросила Ася.

– Тридцатое, – ответила, дожевывая печенье, и застыла.

Ася смотрела на меня, не моргая, боясь продолжить мысль, только этого не требовалось – я поняла ее и без слов и тревожно отложила чашку:

– Ася, нет! Нет, девочка моя, даже не вздумай! Не втягивай меня в это и сама не рискуй, прошу тебя! – я буквально впилась ногтями в ее руку.

– Я обещала ему… И потом, ты же сама сказала, что он- хороший парень…

Я разочарованно опустила руки и отвернулась к окну.

– Прости меня, не могу так поступить с ним – он придет, а меня нет… – шепнула она и вышла.

– Куда ты поедешь? – спросила, унимая дрожь и следуя за ней, пока та собиралась.

– В «Версаль»…

– Ася, они спаивают девок, а потом толпой имеют их в лесу. Неужели даже это не остановит тебя?

– Подруга, ты не поверишь… – казалось, информация выше вообще не дошла до нее, – …Я ждала встречи с ним даже после того, как ты мне все рассказала. Сначала просто хотела посмотреть ему в глаза, а сейчас понимаю, что меня туда тянет, как завороженную… – она взглянула на меня, ища поддержку, – Не могу не пойти… Не могу!

– А если он не придет? Если придет Дэрэк?

– Я не буду ни с кем даже разговаривать.

– Ась, там вожак мог поменяться, а вдруг сейчас им можно брать любых девчонок?

Подруга тяжело вдохнула и честно призналась:

– Я боюсь… Да, черт возьми, очень боюсь. Но не его!  Боюсь упустить возможность вытащить его из этого дерьма. Уверенна, ты тоже хочешь того же Лиаму…

– Нет, не хочу. Видеть его не хочу!

– У тебя виски пульсируют так, что мне отсюда видно – врешь мне, не ври хотя бы себе…

– Ася… ты ведешь себя как ребенок! Я изо всех сил держу себя в руках, чтоб не сорваться, а вместо поддержки ты сама меня тянешь туда, где я едва осталась жива.

Подруга молчала, но удерживала взгляд, давая понять, что ничего в этом мире не сможет изменить ее решения.

– Прости, Ась, умываю руки… – заключила с отчаянием, – Я с тобой не еду, – и прошла в свою комнату, улегшись на кровать лицом к стене.

Подруга собралась, схватила ключи и вылетела из квартиры. От боли в груди и адреналина я сжалась в комок – долго лежать не смогла бы при всем желании.

Нацепив джинсы, свитер и верхнюю одежду, пытаясь унять дрожь в конечностях, взяла ключи от машины и побежала догонять подругу.

После разговора с подругой легче не стало. Как только узнали, что заговорила – меня начали пытать полицейские:

«– Где была?

– С кем была?

– Почему не сообщила родным?…»

Я на все отнекивалась, заранее предупредив маму, что обо всем расскажу ей после. Подруга тоже поддержала, находясь на каждом допросе рядом.