— Мы волнуемся за тебя, сын.

Ну да, конечно. Его отец так волновался о нем, что, несмотря на его робкие попытки наладить отношения, он каждый раз встречался со стеной отверженности.

— Не нужно. Моя жизнь просто замечательная. — Арчер показал жест шака. — Я проживаю мечту.

От проницательного взгляда Фрэнка ему хотелось скрыться.

— Правда?

— Конечно же. — Его ответ прозвучал слишком быстро и как-то неправдоподобно. — Мне нравится то, чем я занимаюсь. Это лучше, чем…

Он проглотил то, что собирался сказать дальше, чтобы не сказать больше, чем нужно.

— Лучше, чем что? — Фрэнк широко развел руки в стороны. — Лучше, чем остаться рядом со своей семьей?

Арчер в трудом сделал вдох. Затем еще один.

— Ты правда хочешь это сделать? Прямо сейчас?

Фрэнк покачал головой, морщины вокруг его глаз стали глубже от печали, которая его охватила. — Я всегда хотел для тебя только самого лучшего.

Арчер знал, что ему нужно прямо сейчас уйти. Сказать что-нибудь напоследок, чтобы скрыть свою злость, и уйти. Но у него был ужасный день, он не знал, как быть с Калли, и он устал быть исключенным из жизни отца за то, как он проживал свою жизнь.

— Лучшее для меня — это не предавать то, каким я являюсь. А что насчет тебя, отец? Что лучше для тебя? — Годы подавленного гнева и боли дали о себе знать, и он не мог не задать следующий вопрос, даже если бы захотел остановится. — Чтобы твоя семья была рядом в то время, когда ты борешься со смертельной болезнью? Иметь возможность положиться на своих сыновей в ведении дел в то время, когда ты проходишь курс химиотерапии? Знать, что твоя семья поддержит тебя, не важно насколько плохо ты себя чувствуешь или насколько суровый диагноз тебе вынесут?

Фрэнк сделал шаг назад, как будто бы он его ударил, но Арчер еще не закончил.

— Я видел тебя, отец, в тот день, когда ты наконец рассказал мне о том, что болезнь отступила. — Он резко вздохнул. Воспоминания о том дне были такими ясными. — Через восемнадцать месяцев ты наконец посчитал меня способным выдержать страшную правду о том, что у тебя был рак простаты. После того как я выбежал из комнаты, ты сел за пианино, убрал ноты в папку и стал плакать. Ты так рыдал, словно тебе вынесли смертельный приговор вместо того, чтобы объявить о твоем излечении. И тогда я понял, насколько тяжелое испытание тебе пришлось пройти, и это ранило меня еще сильнее. — Ему было ненавистно то, как задрожал его голос, поэтому он его понизил: — Ты должен был сказать мне раньше, отец. Я должен был быть рядом!

— Ты не прав. — Фрэнк смотрел на него, словно на незнакомца. — Я плакал, потому что знал, что поступил правильно, что не рассказал ничего тебе, даже несмотря на то, что ты разозлился на меня. И даже несмотря на то, что, когда я причинил тебе боль, это убивало меня изнутри эффективнее, чем чертов рак.

В замешательстве от слов своего отца Арчер зажал пальцами свою переносицу. Это не помогло избавиться от головной боли, которая начала давить ему на глаза.

— Ты все еще думаешь, что поступил правильно, что не рассказал мне?…

— Сын, ты уже стал чемпионом мира, когда я тебе рассказал правду. Ты сделал это. Ты последовал за своей мечтой. Добился желаемого. Я так гордился тобой.

Фрэнк моргнул, и слезы, которые появились в его глазах, пошатнули недоверие Арчера, как ничто другое.

— Это то, чего я хотел для тебя. Успеха. Это помогало мне на протяжении всей борьбы с болезнью — я смотрел твои соревнования, искал любое упоминание о тебе в Интернете. Я смог ухватиться за это тогда, когда я чувствовал, что уже готов сдаться. — Фрэнк взял его за руку и немного ее встряхнул. — Ты сделал это. Ты помог так, как ты и представить себе не можешь. И этого бы никогда не произошло, если бы ты знал, что у меня рак.

Шок поразил все представления Арчера о его отце, которые у него когда-либо были, и он не мог придумать, что ответить.

Фрэнк указал в сторону своей семьи:

— И как бы я сильно их ни любил за то, какую поддержку они мне оказали, их постоянная удушающая заботливость порою утомляла. — Его печальная улыбка разгладила морщины вокруг его губ. — Иногда я даже притворялся, что чувствую слабость, чтобы забраться в свою кровать с ноутбуком и посмотреть информацию о том, чем ты занимался.

— Черт возьми, отец. — Арчер провел рукой по своим волосам, ему хотелось что-то сказать, но он все еще был в полнейшей растерянности.

— Ты знал о том, что я мог бы гастролировать с симфоническим оркестром Мельбурна?

В замешательстве от смены темы разговора все, что Арчер мог сделать, — это покачать головой.

— Мне бы хотелось выступать перед огромным залом и жить в дороге. — Фрэнк ссутулил плечи и с обожанием посмотрел на свою жену. — Но я встретил твою мать, и мои мечты изменились. Я стал преподавать уроки местным детям и с нетерпением ждал запеченного ягненка и яблочный пирог, который готовила твоя мать, а еще ночные прогулки по пляжу каждый день.

Его отец положил ладони ему на плечи.

— И хотя я не жалею, что остался в Торки и отказался от своей мечты, я не хотел, чтобы с тобой произошло то же самое, сын. Я хотел, чтобы у тебя появился шанс, которого у меня не было.

В полнейшем шоке Арчер уставился на своего отца, и действительно посмотрел на него впервые за многие годы.

— Это настоящая причина, по которой ты мне не рассказал ничего?

Фрэнк смело кивнул.

— Прости меня за то, что вел себя как придурок вчера в школе серфинга. Расстояние, которое возникло между нами за долгие годы, стало невыносимым. У нас обоих непомерная гордость, хорошо ли это или плохо. И чем больше мы отдалялись друг от друга, тем сильнее я чувствовал себя виноватым за то, что сделал, и тем сложнее было преодолеть пропасть, которая возникла между нами. Потом я увидел, как ты налаживаешь со всеми отношения, и хотел того же, но нам было настолько неловко находиться рядом.

Я просто не мог понять, как мне выразить хотя бы часть того, о чем я думал.

— Честно, отец, я даже не знаю, что сказать. — Арчер медленно выдохнул, понимая, что ему нужно избавиться от старых обид и пойти вперед. — Я пробовал несколько раз начать налаживать наши отношения, но ты каждый раз меня отталкивал и делал вид, что вроде как все нормально. Теперь ты рассказал мне все это, и мне трудно все это переварить.

— Справься с этим и иди дальше. Жизнь слишком короткая. — Фрэнк кивнул в сторону танцпола, где мэр города в который раз наступал на ногу своей матери. — Я счастлив, что в жизни принял такие решения.

«А что насчет тебя?»

Хотя его отец не произнес это вслух, вопрос затаился в глубине его проницательного взгляда.

У Арчера была замечательная жизнь. В ней не было места сожалениям.

Раздался радостный смех, и он повернулся и словно в замедленной съемке увидел, как Калли закидывает назад голову, ее волосы струятся по ее спине. Ее смех был громким, жизнерадостным и искренним, и он мог поклясться, что его сердце затрепетало в груди.