– Это вы к чему? – напрягся Саша.

– А к тому, что все, кто здесь тренируется, должны жить позакону. Это тебе любой мастер скажет, не только я. Если б ты ко мне пришел запомощью, я б для тебя сделал все. А тренировать твоих быков… Не хочу. Извини.Насчет же духовной пищи – пусть твои товарищи в шахматы играют. Ну давайте,ребята, до встречи. – Аудиенция у Учителя была закончена.

Но еще на несколько минут Саша с Филом задержались. Ужбольно красиво Александр Иванович провел несколько мгновенных спарринг-встреч.Последним он уложил на лопатки шкафообразного владельца черного пояса.

– Кинг-Конг мертв, – констатировал Саша. – Фил, надо оружиезакупать.

– Причем автоматическое, – на полном серьезе ответил Фил.

Ну ладно, солистки из нее не получилось. Но с высшимконсерваторским образованием просто сидеть дома было тоже глупее глупого. Мужуходил рано утром и появлялся поздно вечером. Приготовление ужина занимало неболее полутора часов. Остальное же время приходилось убивать, а к этому Оля непривыкла, приученная с самого детства к ежедневным занятиям.

«Ни дня без скрипки», – так говорили еще ее родители. Но вотуже несколько месяцев она не притрагивалась к инструменту, вспоминая словасвоего профессора: «Музыка – это дело жестокое, кровавое»… Но не тольковынужденное безделье мучило ее. Между нею и Сашей как будто пробежала чернаякошка. Он не хотел ее слышать, его дела, его «пацаны» все-таки оказывались длянего важнее. Что бы он ей ни говорил.

Иногда у Оли просто опускались руки. Однажды в молодежнойпередаче показали небольшой сюжет про джазовый коллектив «Стиль-модерн»,которым руководил ее однокурсник Виталий Майский. Мало того, Виталик в своевремя звал ее в этот самый «Стиль-модерн». Правда, главным мотивом этогоприглашения, как это ей тогда показалось, были не столько ее музыкальныеспособности, сколько интерес Виталика к ее женским прелестям. Короче,ухлестывал за нею Виталик со страшной силою. И с нулевым эффектом.

Телефон Виталика она обнаружила, разбирая старые ноты. И,почти не колеблясь, позвонила.

Они встретились у памятника героям Плевны. Виталик совсем неизменился, был все такой же жизнерадостный, самоуверенный и лохматый – да, вобщем-то, и времени не так много прошло, хотя событий в Олиной жизни случилосьстолько, что другому на несколько лет хватило бы. Она была уже не тойбеззаботной студенткой, что всего полгода назад.

В кафе, за столиком, уже заказав салаты и вино, Виталикдостал из пакета пластинку. На обложке диска «Стиль-модерн» среди фотографиймузыкантов Оля обнаружила несколько однокурсников и самого Виталика. Онослепительно улыбался. А вот гриву свою так и не расчесал.

– Ого! – подобающе восторженно протянула Оля.

– Здесь могла быть и твоя фотка, – подслащивая пилюлю, объяснилВиталик – Я ж тебе, если помнишь, еще на пятом курсе предлагал с нами играть,но ты тогда свою личную жизнь строила.

– Помня об этом, я и решила с тобой связаться, – излишнехолодно-официально сказала Оля, но улыбнулась совсем не официально.

– А как же муж, – объелся груш? Не запретит? – подкололВиталик.

– Ты за себя боишься? – Она уже откровенно кокетничала,чувствуя, что нравится ему по-прежнему.

– Я даже не знаю, у нас состав уже сложился… – тем не менеепожал плечами Виталик. Надо же было ему тоже пококетничать.

– Знаешь, – разоткровенничалась Оля, – после распределения ясовсем потерялась. Валентин Георгиевич сказал: «Вы, Оленька, талантливы, какмолоток, так что идите преподавайте». Но это – ведь неправда. Я могу играть.

– Ну, Оленька, конечно, можешь. Я, допустим, всегда к тебехорошо относился и считаю талантливой скрипачкой. – Глаза Виталика говорили ещеи о том, что он считает ее очень и очень привлекательной. – Другое дело, надоработать. Ведь и мне, знаешь с неба ничего не падало.

– Так что, берешь? – исподлобья посмотрела на однокурсникаОля.

Не отвечая, он протянул ей руку:

– Пойдем потанцуем.

Они медленно закружились под неторопливую мелодию местногооркестра.

– Нам ведь иногда и в кабаках лабать приходится – деньгинужны, – кивая на музыкантов, сказал Виталик.

– Подумаешь, мне-то что. – Оля была готова на что угодно,лишь бы играть, лишь бы не сидеть сутками дома…

* * * * *

Подъезд наконец-то привели в божеский вид. Давно надо было.А то и вправду – выходишь из лифта, будто попал на поле боя. Саша, переложивбукет пушистых хризантем в левую руку, провел ладонью по стене – от выбоин неосталась и следа. Молодцы, хорошо сделали. И перила заменили. Умеют ведь, когдаденьги хорошие платишь.

Он отряхнул руку, чуть измазанную побелкой, и открыл дверьквартиры. В коридоре было темно.

– Оля! Оля! – гулко разнеслось по коридору. Не дождавшисьответа, Саша громко запел любимое из «Наутилуса»: – Гуд бай Америка, о! Где яне был никогда…

Тишина его раздражала:

– Оль, ты где? – крикнул он еще раз.

Как всякий мужчина, который много времени проводит наработе, он страшно не любил возвращаться в пустой дом. Уж как-нибудь жена моглабы все свои дела сделать днем! Включив свет на кухне, Саша окончательно понял,что Оли нет дома. И давно – в раковине громоздилась целая гора еще утреннейпосуды.

Петь расхотелось. Бросив букет в мойку, Саша набрал номерОлиной бабушки:

– Але, Елизавет Пална, здравствуйте, разбудил? Извините, аОльга у вас? Нет… Странно…

Услышав звук открывающейся двери, Саша поспешил успокоитьзаволновавшуюся бабушку:

– Вот она, пришла. Спокойной ночи. Оля была весела. Дажеслишком.

– Ваша мать пришла, грампластинок принесла, – игриво началаона от самого порога. – Здравствуй, милый. – И Оля потянулась поцеловать мужа.

От нее пахло духами и вином. Саша резко и демонстративноотстранился.

– О-о, какие мы сердитые. Ну и ладно.

Осторожно обойдя мужа, Оля прошла в комнату. Не глядя нанего, она достала из конверта подаренную Виталиком пластинку и включилапроигрыватель. Из динамика раздались первые звуки. Несколько, надо сказать,необычные.

– А что ты кипятишься-то? – с некоторым вызовом продолжилаОля. – Я с однокурсником встретилась…