С каждой строчкой брови Дмитрия Анатольевича поднимались все выше. Он с прискорбием отметил, что московский филиал банка Лыковых уплыл от его сына, как и эта груда камней в Кенсингтоне. Но здраво рассудил, что могло быть и хуже, а так – еще дешево отделались. К тому же нигде в контракте не упоминалось, что Кузьма Прокопьевич и Аделаида Константиновна передает любимой внучке все фамильные драгоценности и наличность. Иными словами, его дочь Анжелику из завещания не вычеркнули. Подачка, конечно, но капризная теща могла пойти на принцип, и вообще лишить наследства отпрысков младшей дочери.

Дочитав брачный контракт до конца, и с удовлетворением отметив подпись этой старой ведьмы Ириады Градинер, Дмитрий Анатольевич вытянулся во фрунт, и отрапортовал, что завтра же с утра соответствующий текст будет передан в редакцию газеты. Затем немного помялся, и осторожно уточнил: как долго продлиться изоляция девиц?

Аделаида Константиновна подняла глаза от письма, и ответила в том духе, что ей не нужно, чтобы лишний народ ошивался по гостиным. Поэтому Влада Путятина принять, а прочих визитеров гнать в шею. Да, и завтра вечером все должны быть готовы к очередному балу у Келдышей, Елена Викторовна передала приглашение. А теперь, пусть идет на все четыре стороны, ей еще нужно дописать письмо мамаше Черской.

Дмитрий Анатольевич на цыпочках вышел из собственного кабинета и перевел дух. Подумав немного, он решил пока ничего не говорить Ольге Кузьминичне (ну, кроме долгожданного приглашения на бал), дабы провести вечер спокойно. Завтра все само как-нибудь рассосется, пока он будет в банке.

Владислав Путятин в самом мрачном расположении духа ехал с визитом к Миле Обольяниновой. Вчера, когда личный шофер бабули Градинер отыскал его с записочкой на iPad, приглашающей немедленно заехать к ней на Николину Гору, – ничего не предвещало, чем закончится его красиво выстроенная мстительная каверза.

Ириада Градинер встретила его в обществе почтенной дамы, которая оказалась небезызвестной Аделаидой Лыковой. Влад сразу же почувствовал беспокойство, которое переросло в панический ужас, когда две ведьмы взяли его в клещи. Все, наигрался, красавчик, пришло время сдержать слово, исполнить долг джентльмена и вообще продолжить род.

Путятин, изворачивался как уж на сковороде, но почтенные дамы твердо стояли на своем: он обязан жениться и точка! Бабуля Градинер сунула ему под нос брачный контракт и ткнула искривленным артритом пальцем в главный аргумент – банк, кенсингтонский особняк и прочее обширное приданное, обещанное за Людмилой Обольяниновой. А буквально из следующего абзаца, он с интересом узнал, что коллекция деда Моти все-таки отходит ему, о чем будет объявлено во всеуслышание. Впрочем, бабуля не постеснялась прямым текстом сообщить, дескать, он у нее любимый внук, но не единственный, и каждый из них будет ползать по паркету этой самой гостиной, как только она поманит бесценной коллекцией предметов искусства позднего Возрождения. Влад начал колебаться.

Дабы подтолкнуть его в правильном направлении, Аделаида Константиновна Лыкова медовым голосом сказала, что, дескать, понимает чувства молодого человека, поэтому и она, и Ада (тут бабуля Градинер ухмыльнулась) будут придерживаться творимой им легенды: юная невеста Максима Черского отвергла своего блестящего жениха, чтобы составить счастье Владислава Путятина. Ведь он этого хотел?

– Да, – наконец, сдался Влад.

Не успел он и глазом моргнуть, как бабуля Градинер зычно кликнула деда и поверенных в делах. Экземпляры брачного контракта разложили на чайном столике, Путятина подтолкнули в спину и вложили в руки перо Montblan. Наблюдая, как внук выводит свои инициалы, старый академик прослезился и потребовал шампанского, которое внесли сразу же, как только Аделаида Лыкова выдернула из-под пера последний экземпляр контракта.

Запивая «моэтом» провозглашаемые дедом тосты, Влад пытался осознать, что он только что сделал. Банк, кенсингтонский особняк и коллекция деда Моти довольно быстро заслонил образ Милочки Обольяниновой, то и дело краснеющей до корней волос. Учитывая глубокую антипатию Путятина к лживым и порочным дебютанткам, тут он мог, положа руку на сердце, признаться: он сделал единственный правильный выбор. А, если копать глубоко, то воспоминания об объятьях с трепещущей Милочкой в зимнем саду Велепольских, всколыхнули у Влада не только удовлетворение от красиво выстроенной мстительной каверзы.

Неудивительно, что в этом состоянии он не заметил, как две задушевные подруги юности переглянулись, затем мигнули поверенным, а следом вытолкнули за дверь старого академика Градинера, оставив ему в утешение початую бутылку шампанского. И снова взяли Путятина в клещи.

Когда он узнал, что главное условие его женитьбы на внучке Аделаиды Лыковой – это откровенное объяснение с невестой, то бросился вслед за поверенными, уносящими брачный контракт (свой экземпляр Аделаида Константиновна так крепко прижимала к груди, что с первого взгляда было видно – за просто так с ним она не расстанется). Но почтенные дамы все предусмотрели, перекрыв путь к выходу из гостиной проклятым чайным столиком. А когда, опрокинув его, Путятин добрался до двери, она была заперта на ключ. Бабуля Градинер ухмылялась и похлопывала себя по внушительному бюсту.

Влад умолял, канючил и клялся брачным контрактом, что станет самым лучшим мужем Российской Федерации, только не надо никаких признаний! Бабуля и новоиспеченная бабуля лишь злорадно хихикали и напоминали, что нужно нести ответственность за свои каверзы. Тогда Путятин попытался им доказать, что подобные откровения до глубины души оскорбят Милу Обольянинову, и она до гроба ему не простит, что стала частью его мести. Неужели, почтенные дамы хотят, чтобы семейная жизнь их внуков стала адом?

– А ты будь поубедительнее, – отмела все его доводы Аделаида Константиновна. – Я в тебя верю! – и потрепала ошарашенного Влада по щеке.

И вот теперь он ехал объясняться. Один на один с невестой. Верного Нузгара Абар-Рахмана эти ведьмы запретили брать с собой.

– Пусть только попробует приблизиться к моей внучке! – Зловеще процедила Аделаида Константиновна, и Влад понял, что ему еще долго придется расплачиваться за свою каверзу.

У парадного подъезда дома Козолупа маячил какой-то лысеющий хлыщ, пряча за спиной букет и испуганно поглядывая на Путятина. Горничная распахнул дверь, сурово взглянул на хлыща, но с улыбкой впустила в дом жениха Людмилы Николаевны Обольяниновой.

– Нет, они не принимают, Андрей Алексеич, – услышал за своей спиной Влад, как горничная дает отпор хлыщу с букетом, а затем со всем почтением обратился ко второму визитеру, – Людмила Николаевна в саду, господин Путятин.

Милочка Обольянинова буквально сбежала из дома. Действительно, находиться в такой атмосфере было непросто. Тетя Оля возлежала в спальне и протяжно стонала. Кузина Лика заливалась слезами и лелеяла вожделенный образ Нузгара Абар-Рахмана. Бабушка Ада, то уезжала, то возвращалась, но ничего не объясняла, лишь шушукалась с дядей Митей. А сам он искоса поглядывал на племянницу, но прекратил все задушевные разговоры. Возможно, присутствие посторонних разрядило бы атмосферу, ведь ни что так не тренирует дух, как исполнение светских обязанностей, но горничная Фаина отваживала визитеров, без объяснения причин. Поэтому Милочка решила, что глоток свежего воздуха – единственная возможность пережить тоскливо тянущийся день. Здесь, в саду, ее и нашел Путятин.