моей темницы маг. Но что-то, видимо, увидеть сумел. Потому что цель для своего плетения он отыскал.

Я не услышал, чтобы маг произносил вслух божественные слова. Тот оказался не последователем сиера вар Жунора, а любителем коротких конструкций. Я ощутил знакомый болевой укол на коже. Тот самый, что сопровождал заклинание «шок». И тут же почувствовал, что проваливаюсь в бездну.

Глава 58

Ещё до того, как вернулось зрение, я почувствовал запахи: разные, не похожие на те, к которым успел привыкнуть в тюремной яме. Тут были ароматы свежей выпечки и человеческого пота; запашок спиртного и дыма чиманы; вонь людских экскрементов, дёгтя и лошадиного навоза. Всё это смешалось, точно в воздухе тесного зала таверны; дурманило, заставляло меня морщиться.

Появились и звуки: я услышал шум сотен голосов — и мужских, и женских, почудилось даже, что различил несколько детских. Словно находился рядом с заполненным народом огромным рынком. Особенно выделялся один голос — мужской, громкий, скрипучий. Он перекрикивал остальные. Заставил меня вспомнить о Битве Огней. И о Центральной Арене Селены: там так же шумела толпа, и вещал глашатай.

Я понял, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами. Хотя прекрасно чувствовал свои конечности. Ощущал, как тёплый ветерок ласкал кожу. Понимал, что руки мои подняты вверх, разведены в стороны; привязанные к запястьям верёвки удерживали меня в вертикальном положении, не позволяли упасть. Босые ступни опирались о деревянный пол.

Норма предупреждала, что на время казни меня обездвижат магией. Дед переживал, что я не выдержу унижений и брошусь в бой со своими обидчиками. Правильно, кстати, переживал: именно так бы я и поступил… если бы мог. Подумал, что нахожусь под воздействием «паралича». Но эта мысль не подтвердилась: сумел дёрнуть головой, приподнял веки — тут же сощурился от яркого света.

— А вот и наш зверь очнулся, — услышал я.

Выглянувшее из-за домов солнце слепило меня, заставляло жмуриться. Его лучи припекали кожу (моя одежда исчезла, я висел на верёвках абсолютно голый). Сейчас, после холодной ямы, мне это даже нравилось. А ещё солнце заставляло блестеть металлические детали на форме стоявших на эшафоте неподалёку от меня стражников. И придавало крышам домов красноватый оттенок.

Я опустил взгляд на заполненную людьми площадь. Пробежался глазами по бесчисленным макушкам с тёмными волосами; заметил и светловолосых горожан; рыжих различил не больше десятка. Увидел сотни, если не тысячи обращённых ко мне человеческих лиц, блеск множества глаз. Кто-то жевал, кто-то зевал, кто-то указывал в мою сторону пальцем. Ветерок доносил до меня громкие разговоры, смех, ругань.

Рядом с собой я обнаружил коренастого смуглолицего толстяка. Никогда не видел его раньше. Да и его запах не был мне знаком. Мужчина заметил моё внимание, растянул в улыбке влажные мясистые губы, расставил руки, точно намеревался меня обнять. Но не сделал и шага в мою сторону. Я заглянул в его маленькие хитроватые глазки — не увидел в них веселья.

Толстяк сделал резкий вдох, поднёс к губам знакомый мне по выступлениям на Центральной Арене артефакт и произнёс:

— Сиеры и сиериты!

Артефакт делал голос мужчины похожим на раскаты грома.

— Вот мы и дождались того, ради чего сегодня здесь собрались! — сказал толстяк. — Зверь почтил нас своим вниманием! Он очнулся!

Указал на меня.

— Сиеры и сиериты! Поприветствуйте зверя! Покажите ему, что в ваших сердцах не притаился страх перед его кровожадной натурой! Выразите ему всё своё презрение! Предъявите ему своё желание и решимость добиться сегодня на этой площади справедливости! Чтобы ни один его соплеменник до скончания веков даже не смел подумать сунуть свою морду в нашу любимую Селену!

Толпа взревела. Это больше походило не на шум человеческих голосов — на рёв стихии. Так шумел ураганный ветер, безумствуя среди верхушек огромных деревьев Леса. И точно так же вопила толпа там, на Центральной Арене Селены, когда убивали друг друга огоньки; там, где люди встречали смерти моих друзей и знакомых восторженными воплями.

Я не пытался скрыть свои чувства: не видел в этом необходимости. Да и Норма вчера сказала, что я должен подыграть толпе: позлить её своей искренней ненавистью, показать ей своё презрение; «раскалить» эмоции горожан, чтобы о моей казни прослышали «в самых глухих закоулках Селенской империи». Чтобы всех, кто посмеет заикнуться о любви императора к оборотням, тут же поднимали на смех.

Не стал ничего говорить. Попытался высвободить из пут руки. Но мышцы меня не слушались — я уже сообразил, что тому виной магия. Вот только какое заклинание на меня навесили, я не имел ни малейшего представления. Какой-то изменённый «паралич»? Смутно припомнил, как читал о похожем плетении в книге о Линуре Валесском — не о самой конструкции заклинания, а о его воздействии на тело.

«Ничего не бойся, мальчик», — твердила Норма, чем очень меня злила. Она утверждала, что рядом со мной на эшафоте будет стоять маг. «Так распорядился дед». Маг позаботится о том, чтобы я не пробовал своевольничать. И избавит меня от боли, когда «всё начнётся». Я завертел головой. Увидел стражников, прятавшего лицо под маской палача, глашатая. И тощего морщинистого старикашку с жезлом-артефактом в руках — без сомнения, магика.

Узнал его — тот самый, пропахший «Мирнский громом» старый маг, что не так давно заглядывал ко мне в тюремную яму. Магик замер чуть позади меня, кривился от громких звуков, что издавали люди на площади. Не прятал недовольства происходящим. Всем своим видом показывал, что с удовольствием бы сейчас завалился на кровать, а не торчал на этом эшафоте, выслушивая вопли толпы.

Глашатай утиной походкой прошёлся по деревянному настилу. Доски под ним скрипели и слегка прогибались. Совсем новые, недавно ещё бывшие частью деревьев — я чувствовал исходивший от них запах свежей древесной смолы. Толстяк взгромоздил ногу в дорогой сандалии на плаху, привлекая к деревянной чурке внимание горожан. Поднял руку, призывая собравшихся на площади людей замолчать.

— Сиеры и сиериты! — произнёс он в артефакт. — Я знаю, зачем вы все здесь сегодня собрались! Я знаю, чего вы ждёте! Наверняка, того же, чего и я! Вы хотите увидеть звериную кровь! Да! Стать свидетелями того, как наш мастер заплечных дел выполнит приказ императора! Мы с вами знаем, на что он способен! Ценим его тяжёлый труд! Не сомневаемся в качестве его работы! Мощным ударом топора сегодня он отсечёт зверю голову! Случится это уже совсем скоро!

Сделал паузу — толпа приняла её за сигнал: вновь