Узкая ладонь ложится ко мне на талию и притягивает ближе. Сквозь тонкий шелк я ощущаю упругое тело женщины, грудью встречаюсь с объемным бюстом стихии и со стыдом понимаю, что Дар передается именно так. Через оргазм. Поэтому никто не рассказывает о произошедшем. Слишком стыдно!

– Хватит скукоживаться, девочка, Стихия живет только в сильной крови, и активировать Дары помогают эмоции. Я отдам тебе частичку себя, – пустые глазницы, наполненные чернотой, закрываются веками, кровавые губы касаются меня. Они горячие, язык Тьмы скользит по внешней поверхности моих губ, дразня, вынуждая расслабиться и раскрыться.

Этот поцелуй совсем другой. Властный, подчиняющий, поглощающий. Мгновение спустя, я забываю кто такая Камилла Флар, начинаю стонать, скользить по бюсту женщины, трусь налившимися сосками. Тело простреливает спазмами и волнами высшего удовольствия, но разрядка притаилась внизу живота, мне чего-то не хватает.

Подол платья приподнимается, и ловкие женские пальцы отодвигают белье, а потом я чувствую прикосновение там, где я в нем так сильно нуждалась. Одно движение, другое… и тело сводит судорога кульминации.

– Умничка, Камилла, ты смогла впитать много магии Тьмы, – отстраняется стихия, – будь честна с собой, не переходи грань дозволенного. Помни свое наследие, девочка.

Я стою на слабых ногах, мышцы подрагивают, а живот все еще потягивает от прилившей туда крови. Тьма улыбается мне, по-матерински поглаживает плечо, а потом растворяется в окружающем меня Ничто.

Мир оживает. Наполняется красками и звуками. Заливистые песни птиц, которые переговариваются о чем-то своем. Неспешное, теплое касание ветра. За моей спиной Арка, но окружающая действительность разительно отличается о той, что я помню. Звуки бьют по ушам, непривычно громко отзываются в сознании, запахи обезоруживают своей сочностью и различием оттенков. Прикосновение к теплым камням возвращается каждой щербинкой и царапинкой с практически идеальной поверхности. Смутно помню, как преодолела защитный купол. Изумленный взгляд матери, ее бьющийся необычайно сильно пульс, аромат горных трав со светлых волос. Там чабрец, душица и фруктовая нотка артезиашской груши. Пряная сладость, незатейливый флер, знакомый с детства играет новыми нотами на струнах моего обоняния. Кентавр бьет копытом, нетерпеливо и слегка нервозно. Его четырех-камерное сердце сильно гоняет кровь, с каждым сокращением жидкость толчками распространяется по телу. Я слышу как она скользит по венам, достигает мельчайших капилляров под черной шкурой. Лес кружится перед глазами.

– Нужно спешить, дорогая, – меня сажают в экипаж.

Покачивание убаюкивает, язык во рту онемел, мне не хочется говорить. Веки тяжелеют и я изо всех сил держусь, чтобы не уснуть. Между стволов деревьев скапливается Тьма.

Каждая тень живая и трепещущая, они зовут меня. Нашептывают свои стихи, льющиеся на непонятном, но красивом языке.

– Моя девочка, бедная моя девочка, – говорит мама, но ее губы остаются сомкнутыми, – неужели снова…

– О чем ты, мам? – разлепляю пересохшие губы впервые после знакомства со Стихиями.

Родительница испуганно косится на меня и кричит уже вслух:

– Быстрее! – властно и грубо. Я не узнаю ее.

Наконец движение замедляется, и я выбираюсь из трясущего средства передвижения. Слишком зеленая трава ласкает голые пальцы, в земле копошатся муравьи и различные букашки, они так громко перебирают тонкими лапками, что шум отдается у меня в голове.

– Хватит шуршать, – шикаю на них, покачиваясь, – где мы?

– Это храм Семи Стихий. Все Избранники проходят еще один обряд, Камилла. Ты должна это помнить.

Напрягаюсь, но мысли неспешно переваливаются по ватным холмам сознания. Я превратилась в тупую гусыню, которая клюет подножий корм, но попадает носом мимо.

Мы двигаемся по дороге, и, в надвигающихся сумерках, я различаю далекий силуэт здания. Квадратный постамент, гладкие высокие колонны, поддерживающие крышу. Они бледные и переливаются всеми оттенками розового и лилового в закатном солнце. Мрамор как будто светится изнутри…

Входим в здание, Ариадна Флар поддерживает меня, разговаривая с собой.

– Старшим дочкам повезло, но что теперь будет с Камиллой? Кристоф, почему тебя нет рядом?.. Как мне справится одной…

Волна паники разбивается, и я слышу новый голос. Он мужской, чем-то знакомый… С золотистыми искорками бесшабашного веселья…

– Да это же спасенная цыпочка! Так-так… Посмотрим на что ты сгодишься. Станешь участницей отбора, или всего лишь некудышной магиней со слабой каплей магии… Капли. Да. Я бы слизывал их с ее лица, а потом размазывал по пухлым губам. Ритуал пошел тебе на пользу.

У алтаря стоит Кэлмир. Высокий парень с высока осматривает пришедших, храня молчание, но стоит мне посмотреть на него в упор как я слышу:

– Это платье такое откровенное, вот бы снять и затащить красотку в мою комнату. Новообращенные такие дикие в постели, но по началу невинные, их всему нужно учить… О да, я бы научил тебя, как сделать мне приятное. Пожалуй, твои ручки в моих брюках – неплохое начало… Ритуал. Мне снова придется тратить свое время на бесполезный обряд. Сколько еще я буду это делать?!

Последние мысли Кэлмира меня отрезвили. Я слышу его мысли. И он – Наследник Императора, который очень устал от ритуалов, но не против попользоваться невинными адептками. Размечтался! Возвращаю парню огненный взгляд и высоко поднимаю подбородок. Моей решительности не хватает на долго. Из-за очередной колонны справа появляется Эйнар ан Тарен.

Я впиваюсь в его лицо. Брови мужчины приподнимаются, и я ощущаю вмиг участившейся пульс, нахожу глазами бьющуюся на сильной шее жилку. Бум, бум… Внимание сосредотачивается на оливковой коже. Мне хочется лизнуть ее и попробовать на вкус. Слишком откровенные мысли, поэтому я снова поднимаю взгляд вверх и смотрю в синие океаны. Тишина.

Нет мыслей? Он прожигает меня взглядом. Одним долгим эротичным взглядом, в котором обещание таких смелых действий, что мне не нужно быть телепатом, чтобы понять, что он планирует.

– Пусть Дух и Тьма охраняют ваш путь, – хрипло здоровается лорд       Эйнар, приближаясь. У него в руках чаша и кулон.

Капля красного стекла, под которой бегает пламя.

– Подойдите ближе, леди, – произносит ректор. И я обращаюсь в слух. Смакую новые звуки, мысленно сортирую. Этот похож на яркую вспышку зимней молнии в вышине… А этот словно горчицу рассыпали по полу, и ядреный цвет и запах наполняют легкие, ноздри, впиваются в волосы…

Он смотрит на меня. Мне кажется, восхищенно и алчно. Сын императора встает рядом. И я провожу эксперимент, погружаясь в его мысли.

Задранная форменная юбка. Израненные коленки. Я лежу на песке и призывно смотрю в глаза красавчика. Он сверху, пробует мою кожу на вкус, проводит влажным языком от мочки уха до уголка рта, потом раскрывает мои губы, без сопротивления. Наоборот, я начинаю стонать, выгибаться под ним, трусь своим центром об его возбужденное тело…