Тамара поднесла руку к шее и, отняв пальцы, увидела на них кровь. Она в ужасе смотрела на свою руку.

Маргарет внимательно следила за выражением ее лица.

— Так, — сказала она, — не только смуглый, стройный и привлекательный, но и опасный…

Тамара взглянула на нее:

— Что ты имеешь в виду, Маргарет?

— Только то, моя дорогая будущая золовка, что на твоем месте я бы держалась за Бена. Он гораздо больше подходит тебе. Ты не из тех, кому может понравиться грубость мужчины, каким бы привлекательным он ни был! Я, например, предпочитаю, чтобы мужчина был, как бы это сказать, — примитивным!

Тамара вытерла шею носовым платком.

— Боюсь, что ты ошибаешься, Маргарет, — холодно сказала она.

Маргарет фыркнула в ответ:

— О, Тамара, я почему-то чувствую себя гораздо старше тебя! Неужели ты наивно думаешь, что никто не заметил твоей реакции на него? Ошибаешься! Атмосфера здесь накалена. И все-таки держу пари, что Росс Фалкон тобой не очень-то интересуется. — Она прищелкнула пальцами. — Ты просто новое лицо на старом унылом фоне. Видишь, как я художественно пошутила! — Она вздохнула. — Давай вернемся к моей мысли. Ты, наверное, догадывалась, что мама отнеслась с подозрением к тому, почему ты так внезапно оставила Бена, и, естественно, не желая потерять своего ненаглядного агнца, она отправила нас вслед, чтобы мы все выяснили и застали тебя врасплох. Этого не случилось, и, честно говоря, теперь, когда я познакомилась с твоей тайной страстью, я готова уступить тебе Бена без всякого боя, если смогу провести некоторое время с мистером Фалконом!

— Росс Фалкон вовсе не моя тайная страсть! — Резко оборвала ее Тамара. — Но ты права, я действительно подозревала, что за вашим неожиданным приездом скрывается миссис Гастингс! Что же касается того, уступать или не уступать мне Бена, это решать ему самому!

Маргарет пожала плечами и насмешливо улыбнулась:

— Дорогая, не стоит так взвиваться! В Лондоне такие интриги самое обычное дело. Я вовсе не осуждаю тебя за то, что ты увлеклась этим красивым ирландским бродягой! — И она рассмеялась.

Тамара схватилась за ручку двери:

— Меня тошнит от тебя, Маргарет!

— Да что ты, дорогая! Почему? Может, потому, что я слишком близка к истине? — ехидно осведомилась она. — Во всяком случае, на твоем месте я пошла бы и вымыла шею, прежде чем Бен начнет задавать нелепые вопросы. Не волнуйся, я ничего ему не скажу! Это будет наш маленький секрет!

Тамара мгновение поколебалась и вдруг, вскрикнув, бросилась по лестнице наверх. В своей спальне она внимательно рассмотрела пораненную шею. На ней отчетливо краснели маленькие царапины — след от колец цепочки, впившихся в нежную кожу.

Она стерла кровь куском ваты и замазала кремом царапины. Теперь след был почти незаметен. Тамара с трудом спустилась вниз, чувствуя, что ноги ее подкашиваются. Маргарет уже присоединилась к своему брату и отцу Донахью. Когда Тамара вошла в комнату, она взглянула на нее таинственным взглядом заговорщицы.

Бен поднялся на ноги и подошел к ней:

— Пойдем. У нас еще есть время прогуляться перед тем, как мы уедем!

Они вышли на темную улицу. По небу плыла бледная луна, заливавшая все вокруг таинственным светом. Они направились к гавани. Тамара молча ждала неизбежного.

— А ты не говорила мне, что за тип этот Росс Фалкон! — с упреком начал Бен.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты понимаешь. Ты ведь едва терпишь его?

— Я едва терплю его манеру вести себя, — раздраженно перебила Тамара. — Бен, этот человек ненавидит меня! Он все время старается сделать из меня дуру!

— Но почему?

— Я не знаю. И это правда!

Бен покачал головой:

— Черт возьми, ну что за ситуация! Тамара, когда же ты бросишь все это наконец и уедешь со мной?

— Хотела бы я иметь такую возможность! — сказала Тамара задумчиво.

— И ты не можешь уехать из-за этого ребенка?

— Да.

— Но ведь для таких детей существуют школы!

— Я знаю. Но именно на это Росс и не соглашается!

Бен сердито отбросил ногой камень. Затем он остановился и с усталым раздражением стал смотреть на море.

— Разве твоя карьера ничего не значит для тебя? — вдруг спросил он.

Тамара сгорбилась.

— А я? — Бен взглянул на нее.

— Мы уже говорили обо всем этом, Бен. Ты знаешь, как я отношусь к тебе.

— Знаю? Разве? Если ты так уверена, что не любишь этого Фалкона или кого-нибудь еще, почему же ты не даешь согласия на нашу помолвку?

Тамара до боли прикусила губы. А правда, почему? Кто или что останавливает ее?

— Ты хочешь этого, Бен? — спокойно спросила она. — После всего, что произошло здесь?

— Это не имеет никакого значения! — горячо воскликнул Бен.

Тамара колебалась лишь мгновение:

— Хорошо. Тогда я согласна.

Бен секунду оторопело смотрел на нее и вдруг с радостным возгласом подхватил ее на руки:

— Ты никогда не пожалеешь об этом, Тамара. — Он спрятал лицо в ее мягкие волосы.

— Надеюсь, что нет, — неслышно прошептала Тамара.

Когда на следующее утро, проснувшись, Тамара вспомнила события предыдущего вечера, ей захотелось тут же заснуть снова, спрятаться в сон от всех своих бед. Но, представив себе, что еще ее ожидает, она, забыв о сне, вскочила и, подбежав к умывальнику, яростно плеснула в лицо ледяной водой.

Быстро причесавшись и надев желтовато-коричневые рубчатые брюки с зеленым вязаным свитером, она осмотрела себя в зеркало и решила, что макияж ей не нужен. Со времени приезда в Фалкон-Уэрри она лишь немного подкрашивала губы. Но появление Бена заставило ее больше пользоваться косметикой. Сегодня Бена она не увидит. Подумав об этом, Тамара испытала смешанное чувство вины и облегчения. Он собирался отправиться на рыбалку, а вечером приехать, чтобы повидать ее. Однако Тамара сочла неудобным злоупотреблять гостеприимством отца Донахью и предложила провести весь следующий день вместе с Беном в Килларни, где он намеревался купить ей кольцо в честь помолвки.

С досадой отбросив все эти мысли, Тамара спустилась по лестнице на кухню и поздоровалась с отцом Донахью, который как раз собирался завтракать. Она не чувствовала особенного голода, но заставила себя проглотить кусочек бекона и тост, чтобы избежать недоуменных вопросов.

Отец Донахью смотрел на нее задумчиво.

— Ты собираешься сегодня в «Фалкон-Хэд»? — спросил он.

Тамара поежилась:

— Я сказала, что приду.