— Бриджит Фалкон хочет использовать тебя, не так ли? — продолжал он, проницательно глядя на Тамару.

— Она хочет, чтобы Люси отправили в специальную школу. — Тамара медленно подбирала слова. — Она попросила меня попытаться убедить Росса дать на это согласие.

— Росс никогда не согласится на это, — сказал отец Донахью мрачно. — Мы все не один раз пытались убедить его. Он считает, что его ребенку лучше оставаться в неведении о том, что происходит в мире.

— Но ведь это ужасно! — воскликнула невольно Тамара. — Боже, неужели он не понимает, что даже страдание делает человека богаче! — Взволнованная, она старалась точнее выразить то, что давно осознала. — Я не могу точно объяснить, но ведь чувствовать себя частью этого мира, частью его напряженной жизни — это и означает жить! И независимо от того, счастливы мы или несчастны, жизнь каждого бесценна!

Отец Донахью улыбнулся.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, Тамара, — кивнул он. — Надо выстрадать мир и счастье. Не испытав одного, мы никогда не познаем другого!

— Правильно! — Тамара вздохнула и нетерпеливо извлекла свои сигареты. — И неужели вы не сумели внушить это Россу?

— Нет, боюсь, что нет. И все же я желаю тебе удачи! Непонятно только, почему она обратилась к тебе.

— Ну, я полагаю, потому, что я здесь новый человек, — смущенно предположила Тамара.

— Человек, которого Росс хотел бы забыть! — тихо пробормотал отец Донахью.

Тамара была поражена:

— Но почему? Почему?

— А ты разве не знаешь?

— Если бы знала, я не стала бы спрашивать. — Тамара решительно поднялась из-за стола. — Почему все обращаются со мной, как с человеком, способным читать чужие мысли? Откуда мне знать, почему я — последний человек, на чью помощь может рассчитывать Бриджит Фалкон? Росс ненавидит меня, я вижу это, но почему — я не знаю. Скорее я должна была бы ненавидеть его!

Отец Донахью нахмурился:

— Почему же это? Право, разве ты не добилась всего, чего хотела? Успеха, признания, любви благородного человека, готового стать твоим мужем? Да-да, Бен сказал мне, что вы собираетесь пожениться.

Тамара обернулась:

— И вы думаете, что я ради всего этого уехала из Фалкон-Уэрри? В надежде сделать карьеру?

Отец Донахью пожал плечами:

— Все знают, что твой отец тоже был художником, пусть неважным. Когда он вернулся за тобой, ты ведь могла с ним и не ехать, если бы не захотела.

Тамара открыла рот.

— Хорошо. А что мне оставалось делать? — спросила она, от волнения внезапно заговорив с ирландским акцентом.

Отец Донахью снова пожал плечами:

— Люди думали, что ты и Росс…

Тамара почувствовала, как краска сходит с ее лица.

— О да! Я и Росс, — пробормотала она, — вернее, Росс и Вирджиния!

— Но Росс никогда не любил Вирджинию! — твердо произнес отец Донахью.

Тамара разгневанно взглянула на него, на минуту забыв о том, кто он.

— Тогда ему не следовало жениться на ней, отец. Вернее, доводить дело до того, что он уже не мог отказаться от этого!

Отец Донахью беспокойно сжал свои руки, и Тамара осеклась, почувствовав ужасный стыд. Она не имеет права перекладывать на него, священника, свои переживания!

— Простите меня, отец! — сказала она смущенно.

В этот момент раздался стук в дверь. Она застыла на месте. Но это оказался всего лишь Патрик О’Хара, который пришел спросить, не пора ли косить траву рядом с церковным двором.

Тамара взяла плащ и вышла на воздух. Такого теплого дня еще не было. Невольно чувство легкости и радости жизни переполнило ее.

Тамара пересекла двор и направилась к гавани, улыбаясь встречным людям и изредка останавливаясь, чтобы поговорить со знакомыми. Море было чистым и прозрачно-голубым, в высоком ясном небе плыли легкие облака.

Тамара шла по извилистой тропинке к старому коттеджу, размышляя о том, как сложилась бы ее жизнь, если б ее дед был жив, а нотариус не нашел ее отца. Вернулся бы он сам? Она сомневалась в этом. За те немногие месяцы, в течение которых она знала Тревора Шеридана, она хорошо поняла, как мало он беспокоился о ком-то, кроме себя. Только талант дочери вызывал у него к ней некоторый интерес. Иногда, в особенно одинокие минуты, она ловила себя на мысли о том, что у него, возможно, были свои собственные соображения, когда он взял ее с собой в Англию, и руководствовался он отнюдь не отцовскими чувствами, а лишь желанием извлечь выгоду из таланта, который он разглядел в ней. Выгоду и успех, к которым Тревор Шеридан всегда тщетно стремился. Тамара отбрасывала эти мысли, считая их неблагодарными, но не могла не признать горькой истины: отец не дал ей ни любви, ни привязанности и их отношения были достаточно пустыми. Только Эмма, казалось, искренне любила ее. Вспомнив об Эмме, Тамара вдруг почувствовала, как соскучилась по дому, по Лондону, по вещам, к которым она успела привыкнуть.

Может быть, она исправляется, подумала Тамара с надеждой. И впечатление, которое произвела на нее Фалкон-Уэрри, понемногу рассеивается?

Внезапно она увидела Люси и поняла, что напрасно обманывает себя.

Девочка сидела на невысоком заборчике, окружавшем коттедж. Она грызла соломинку и безмятежно смотрела на море, где на волнах качалась маленькая лодка. Тамара взглянула в ту сторону. Это была лодка Росса.

Она осторожно приблизилась к Люси, чтобы не испугать ее. Девочка, словно почувствовав ее присутствие, оглянулась, и ее личико осветила улыбка, придавшая Люси еще большее очарование.

— Привет! — сказала Тамара, садясь рядом с ней. Они были одеты одинаково, в брюки и плащи. Девочка заметила это и показала жестом на совпадение. Тамара кивнула, Люси еще раз улыбнулась и соскочила на землю.

Тамара встала тоже, и Люси взяла ее за руку, потянув за собой, к пологому склону, поднимавшемуся к «Фалкон-Хэд». Тамара колебалась. Она сказала отцу Донахью, что собирается отправиться в замок, и в то же время она боялась этого визита, который неизбежно нарушит почти спокойное течение ее жизни.

Но спорить с Люси было нельзя: Тамара боялась порвать тонкую ниточку дружеских отношений, которые сложились между ними. Однако, к удивлению Тамары, Люси неожиданно свернула в сторону и по уступам в скале повела ее за утес, к ступенькам, спускавшимся вниз, к берегу. Тамара взглянула на море. Казалось, в лодке никого нет, но Тамара не была в этом уверена. Она поняла, куда Люси ведет ее.

Тамара хотела бежать, вернуться в дом священника, спрятаться. Она вспомнила Бена, и на минуту чувство вины перед ним остановило ее, но в следующий миг внезапная, ликующая радость как волной смыла все наносные, тревожащие мысли, и сердце Тамары будто распахнулось навстречу этому солнечному, чудесному дню.

Вслед за Люси она сбежала на берег и, сняв сандалии, с наслаждением шагнула на прохладный влажный песок. Люси, улыбаясь, последовала ее примеру. Тамара подумала, что, несмотря на свой недостаток, Люси может быть прекрасным спутником.