Комната была выполнена в темных оттенках. В правом углу стоял большой платяной шкаф, в котором висели многочисленные кафтаны и костюмы ведьмы. Кровать была достаточно большая и очень мягкая. Напротив висел большой календарь, в котором Роза отмечала дни сеансов с клиентами, ночи и часы появления темной нечисти. Правее располагалась подробная карта города и леса на несколько километров от него. Она знала эту местность как свои пять пальцев, возможно, даже с закрытыми глазами могла обойти весь лес и вернуть домой без сломанных конечностей.

В одном из ящиков большого комода хранились всевозможные свечи, которые для нее делала Флоренс. Какие-то нужны были для спиритических сеансов и вызова душ, какие-то Роза зажигала на ночь перед сном, чтобы не видеть кошмаров, и чтобы мертвые не беспокоили ее хотя бы во сне, а некоторые просто вкусно пахли цветами и пряностями.

Девушка ласково подожгла фитиль своей любимой свечи из красного воска. Аромат сушеных роз и свежих васильков заполнил всю комнату, и колдунья незаметно для себя провалилась в глубокий сон.

…

Ведьма шла по лесной узкой тропинке. Земля была вязкой и противно затягивала ноги. Стояла глухая тишина и непроглядная темнота. Девушка брела в неизвестном направлении и искала что-то, но не могла вспомнить, что именно. Она почувствовала холод, который медленно взбирался по ее ногам. Колдунья посмотрела вниз и увидела, что на ней белое шифоновое платье чуть выше лодыжек. Рукава были длинные, все в узорах из золотых нитей и покрывали руки полностью. Она приподняла подол одеяний и увидела, что босая. Весь низ платья был испачкан в грязи и траве.

Вдруг, ее внимание привлек мерцающий в густом тумане одинокий старый фонарь, который издавал бордовое свечение. Ничего подобного раньше девушка не видела. Это свечение будто разговаривало с ней, хотело, чтобы она услышала его, поговорила с ним, скрасила его одиночество во мраке.

Колдунья поспешила подойти ближе, но фонарь в одно мгновение исчез во мгле, просто бесследно растворился, оставив ее снова тосковать в одинокой тишине. Она крутила головой в разные стороны, чтобы найти хоть какой-то ориентир, как внезапно, ее левую кисть сжала чья-то тяжелая и горячая рука. Ведьма обернулась. Перед ней стоял призрак.

Дух принадлежал мужчине. Он был облачен в белую сорочку до пола, которая была вымазана гнилью и кровью. От него отвратительно смердело смертью и сожженной плотью. Его голова пылала красным огнем, кожа с черепа слезла и частями обуглилась, нижней челюсти у него вовсе не было. На руках виднелись лишь кости и мясо. Он пронзительно смотрел на нее своими пустыми глазницами. Дух хрипло стонал, но Роза ни единого слова не могла разобрать.

– Что ты хочешь мне показать? – тихо прошептала девушка.

Призрак потянул ее вглубь лесной чащи. Они шли медленно. Мучительно медленно. Стопы Розы саднили кровью, острые камни впивались жалящими укусами в ноги. Сучья голых деревьев царапали ее лицо, словно костлявые руки, больно цеплялись за волосы, как будто хотели остановить, предупредить об опасности, но дух держал ее настолько крепко, что кисть онемела.

Розалинд на долю секунды посмотрела на ночное небо и почувствовала, что хватка призрака ослабла. Он исчез также внезапно, как и появился. Ведьма огляделась по сторонам и увидела небольшую белую церковь, которая сильно выделялась на фоне кромешной темноты. Девушка медленно подошла к ней и увидела, что по стенам зловещими клешнями расползались засохшие лозы, а над входом висел перевернутый крест. Церковь была осквернена.

Роза осторожно толкнула дверь в святилище. Та с режущим хриплым скрипом открылась. По обоим сторонам зала аккуратно стояли массивные дубовые скамьи, на полу были разбросаны красные лепестки роз, а на них ровными линиями стояли белые восковые свечи. В конце помещения возвышался алтарь с большим деревянным крестом. Запах ладана окутал разум, перед глазами все поплыло, а конечности перестали подчиняться.

Колдунья, шатаясь, сделала пару шагов по цветочной дорожке и обеспокоенно вскрикнула. От шока увиденного она зажала рот ладонями и медленно опустилась на колени.

Перед ее глазами был символ самой темной и грязной магии – круг с пятиконечной звездой внутри. На концах пентаграммы были выложены части тела черного кролика, священного посланника темных господ: сердце, глаз, лапка, печень и слепая кишка. В промежутках между линиями были начерчены дьявольские символы. В самом центре круга был изображен перевернутый крест, а на нем покоилась кроличья голова. Сам же знак был сотворен из церковного освященного воска, в то время как звезда была вверх ногами, что означало «от благого к несчастью».

– Силы темные, защитите нас, – прохрипела девушка. Ведьма даже боялась прикоснуться к этой метке. Это был самый дурной знак из всех, что она когда-либо видела. Такая магия была под запретом, а любой, кто попытается подчинить такую силу либо умрет, либо будет проклят на веки вечные. Ей это было хорошо известно по себе.

Внезапно она услышала чье-то сбившееся тяжелое дыхание и хрип, который неприятно резал слух.

Роза медленно обернулась и увидела перед собой Мисс Марч. Она выглядела точно также, как в тот день, когда та обратилась в птицу. Девушка попятилась назад и уперлась спиной в алтарь. Мрамор был настолько ледяным, что пронизывал колющим холодом весь позвоночник, расползался по рукам и ногам. Женщина медленно надвигалась на ведьму, а та все еще была в ступоре и не знала, куда ей бежать.

Руки стало покрывать что-то вязкое и противное. Из щелей между плитами стала сочится густая алая кровь. Розалинд хотела встать на ноги, но Мисс Марч молниеносно прыгнула на нее и сжала ее горло стальной хваткой, впиваясь в шею острыми ногтями.

– Впусти меня, – ее голос был наполнен чистой ненавистью и злобой. Изо рта у нее шла кровь, а из глаз текла гниль. – Впусти меня!

Женщина начала безумно смеяться и захлебываться собственной кровью. Роза со всей силы оттолкнула женщину и ринулась бежать прочь из церкви, почти выломав дверь. Смех Мисс Марч будто следовал за ней и въедался в кожу, словно яд. Тело болело, ноги путались в подоле платья, глаза не видели.

Ведьма бежала так быстро, что не заметила, как пейзаж вокруг сменился.

Она оказалась на городской площади. Но все было покрыто густым слоем золы. Все вокруг напоминало холодную снежную зиму, только вот снежинки, которые плавно оседали на землю, были пеплом. Практически все дома были разрушены, памятник Роберту Кросби был повален на землю, а его бронзовая голова валялась в стороне. По городским дорогами шли трещины вплоть до