Мой небольшой боевой опыт, полученный во время Французской кампании, сделал из меня мужчину, но мало изменил меня. Я проделал 160-километровый путь в Гамбург, надеясь провести несколько дней с Аннелизой. Поскольку мы не виделись больше полугода, мы решили не навещать ее семью, а провести эти короткие дни вместе, бродя по городу.

После возвращения в Вервье из Пюггена я вновь окунулся в привычные армейские будни. Обычно мы проводили три часа на учебном плацу, совершенствуя нашу боевую подготовку. Наши предыдущие тренировки помогли нам в суровых боевых буднях, и мы не хотели терять свою форму. В подразделениях нашего полка было проведено несколько крупных соревнований среди личного состава. Участвуя в забеге на 400 метров, я буквально в последнюю секунду пересек линию финиша, вырвав победу у своих соперников.

В выходные у нас часто появлялась возможность съездить из нашей деревни в город. Поездка на трамвае отнимала 15–20 минут. Обычно в увольнительную отпускали в полдень, а вернуться в казарму мы должны были в 21 час. Хотя и были отдельные случаи враждебного к нам отношения со стороны бельгийцев, большинство жителей вели себя корректно или, по крайней мере, были к нам безразличны. Мы чувствовали себя непринужденно, когда заходили в магазины или прогуливались по городу.

Было несколько удивительно, но некоторые местные девушки буквально бегали за каждым немецким солдатом в форме и бесстыдно с нами флиртовали. Часто они присоединялись к нам за столиком в уличном кафе, чтобы мы заказали им чашечку кофе или предложили что-нибудь выпить. Обычно немецкие солдаты просто отдыхали в женском обществе, но некоторые из наших солдат вступали с бельгийками в более интимные отношения.

В это время мы начали носить на левом плече мундиров черно-бело-красную нашивку, которая указывала на то, что мы служим в 58-й пехотной дивизии. Как и в других немецких дивизиях, в 58-ю призывались солдаты из определенной области страны; в нашем случае почти исключительно из Северной Германии и Нижней Саксонии. Принимая во внимание важность коневодства в традиционных занятиях населения и экономике области, эмблемой 58-й дивизии стало изображение двух конских голов, смотрящих в противоположные стороны. Мы нашивали ее на левый рукав мундира. Эта наша общность происхождения вызывала у нас чувство армейского братства и гордости за нашу часть.

Пару месяцев спустя, после того как мы прибыли в Бельгию, командир роты Рейнкке прочитал нам лекцию. У него были родственники в Англии; через них он каким-то образом узнал, что англичане ждут нашего вторжения, и потому хотел подготовить нас чисто психологически. Мы слушали его, стоя в строю по стойке «смирно». «Ребята, – предостерегал он, – то, что вы видели во Франции, – ничто по сравнению с тем, что вас ожидает в будущих боях. Вам повезет, если вы закопаетесь в землю так, что вас не обнаружат. Это будет для вас наиболее тяжелым испытанием».

Рейнкке был ветераном Первой мировой войны и знал по собственному опыту, какой тяжелой может быть предстоящая война. Нам было жаль расставаться с ним, когда его вскоре назначили командиром 2-го батальона 154-го полка. Его место занял обер-лейтенант фон Кемпски, который прежде командовал одним из взводов нашей роты.

Во время нашего пребывания в Вервье мы старались быть в курсе последних событий, но было довольно сложно следить за ходом Битвы за Англию, которую вели военно-воздушные силы Германии и Великобритании. Мы не знали тогда о том, что штаб дивизии намечал районы в Голландии для отработки наших действий в случае начала вторжения. В этом случае нас могли туда перебросить. Отобранные части уже проводили специальные учения на кораблях в Антверпене и Роттердаме, но наша рота тяжелого вооружения практически не готовилась к десантным операциям.

Было всеми признано, что любое подобное нападение с моря обойдется нам очень дорого, и все же большинство моих однополчан склонялись к необходимости вторжения, полагая, что это был единственный способ закончить войну. Мы не знали о планах операции «Зелеве» («Морской лев»), которая предусматривала, что немецкие 9-я и 16-я армии должны были захватить участок побережья в Юго-Восточной Англии.

58-я дивизия, будучи частью 16-й армии, должна была в третьем эшелоне высадиться между Фолкстоном и Нью-Ромни в 100 километрах к юго-востоку от центра Лондона. Когда мы в апреле 1941 г. поняли, что вторжения не будет, некоторые из нас испытали разочарование. Мы не понимали, как Германия может достигнуть окончательного мира, если Англия не будет побеждена.

Этой осенью я познакомился с двумя сестрами, которые были в родстве с семьей бельгийцев, в доме которой я остановился. Они пытались говорить по-немецки, а я совершенствовал с ними свой французский. Они приглашали меня раз десять к себе домой на двухчасовые уроки.

Во время этих встреч мы шутили и много смеялись, но между нами не было ничего серьезного. Для меня это было просто приятное времяпрепровождение и возможность попрактиковаться во французском. Иногда я забывал о прошедших боях, но никогда о том, что я был для них вражеский солдат оккупационной армии.

Завершив с отличием в конце сентября трехгодичное обучение на продавца в цветочном магазине, Аннелиза вернулась из Люнебурга в Гамбург, где она нашла работу в магазине на главном вокзале. Мы договорились встретиться на вокзале во время моего возвращения из Пюггена в Вервье; тогда у меня как раз закончился второй отпуск, продолжавшийся с 17 ноября по 12 декабря.

Когда поезд прибыл в полдень в Гамбург, я отправился в цветочный магазин. Аннелиза, сняв передник, вышла со мной прогуляться неподалеку от вокзала. Вернувшись на вокзал, я нашел укромное местечко в его северном крыле и подарил Аннелизе флакон дорогих духов, купленных мною в Вервье. Когда она обняла меня, чтобы поблагодарить за подарок, флакон выскользнул из ее руки, упал и разбился, наполнив все вокруг необычайно сильным ароматом. Это было дурное предзнаменование.

Мы продолжали дружить с Аннелизой, но не переходили к более серьезным отношениям. Надо сказать, что я был знаком с очень привлекательной девушкой из рурского города Дуйсбург, с которой у меня была мимолетная встреча в 1937 г., когда она посещала своих родственников в Пюггене. Прошло три года с этой первой встречи, и я решил возобновить знакомство и как-нибудь достать ее адрес.

После того как мы обменялись парой писем, девушка разрешила мне посетить ее в Руре, когда я буду возвращаться в Бельгию. Она не знала, что я до этого встретился с Аннелизой в Гамбурге. Совместно проведенный вечер в Дуйсбурге склонил девушку к более близким отношениям, хотя я понимал, что меня привлекала только ее внешность.

Прошло чуть меньше месяца, и