мы вместе с Шютте, товарищем по учебному лагерю, и несколькими другими солдатами устроили вечеринку с выпивкой. Когда мы уже здорово набрались, начались жалобы на наших оставшихся дома девушек. Как только кто-то предложил написать им обличающее их поведение письмо, все сразу же поклялись друг другу сделать это немедленно.

Это пьяное решение подтолкнуло меня к окончательному разрыву наших с Аннелизой отношений, о чем я задумывался еще раньше. В своем письме от 10 января я сообщил Аннелизе, что не готов принять на себя серьезные обязательства, на которые она рассчитывала. Что мы слишком молоды для супружеской жизни и что совсем не ясно, выживу ли я на войне.

Хотя после встречи с девушкой из Дуйсбурга никаких писем от нее за последние недели я не получил, я чувствовал себя обязанным сообщить Аннелизе, что встретил кого-то еще. Не вдаваясь в детали, я написал, что пока отношения несерьезны, но я не хочу ее вводить в заблуждение. Пусть у меня и не было намерения встретиться с девушкой из Дуйсбурга снова, мне казалось, что Аннелиза и я должны быть свободны в выборе, кого нам предпочесть. В завершение письма я выразил мое искреннее желание оставаться и впредь друзьями и продолжать переписываться. Прошло много лет, прежде чем я узнал, что после получения моего письма она несколько дней проплакала.

В конце 1940 г. каждый полк нашей дивизии получил приказ сократить численность состава одного из трех батальонов, чтобы бойцы, получившие боевой опыт, послужили костяком новых дивизий. Подобно тому как это происходило прежде, нехватка личного состава восполнялась недавно обученными новобранцами. Естественно, что численность армии продолжала расти, хотя никто из нас не знал зачем.

Этой весной нашу дивизию перебросили в восточном направлении на расстояние 40 километров под бельгийский город Элсенборн рядом с немецкой границей. Под проливным дождем батальон участвовал в маневрах в тесном взаимодействии с танками и авиацией. В то время как мы в нашем взводе связи постоянно прокладывали и перекладывали телефонные и телеграфные линии с передней линии в тыл, наши орудийные расчеты проводили стрельбы из гаубиц, применяя боевые снаряды. К завершению маневров мы достигли блестящих результатов.

21 апреля 1941 г. наша передовая команда отправилась на восток. Два дня спустя дивизия получила предписание в течение суток подготовиться к переброске. Мы оставляли Бельгию. Если кто в штабе и планировал сделать это быстро, то практическая реализация решения потребовала гораздо большего времени из-за значительного количества снаряжения и большой численности лошадей. Отсутствие более ясных инструкций мешало работникам штаба, но позволяло сохранить в максимально возможной степени секретность места нашего дальнейшего базирования.

Во второй половине дня 24 апреля большая часть дивизии была готова к передислокации, хотя отдельные подразделения должны были присоединиться к нам позже. Уже садясь в эшелоны в Вервье, мы еще не знали конечного пункта нашего пути. Даже командир роты не знал, куда мы направляемся. Поезд шел через Германию, и я слышал, как солдаты вокруг меня в удивлении восклицали: «Куда к черту мы едем? Что будет дальше?»

Для армейской жизни характерно одно забавное явление. Это наличие слухов и их убедительность. Все были в возбуждении и чего-то ждали. В вагонах высказывались различные предположения о цели нашей миссии. Все догадки сошлись в одной – мы движемся куда-то на север. Некоторые предсказывали: «Мы направляемся в Финляндию». Другие с не меньшей уверенностью заявляли: «Мы едем в Швецию». Оба слуха оказались ложными.

Глава 6. Блицкриг в России. Апрель-июнь 1941 г.

Прелюдия к вторжению. 24 апреля – 22 июня 1941 г.

Направляясь на северо-восток через Германию, наш эшелон без остановки проехал родные для многих из нас города – Гамбург и Любек. Во время тридцатичасового пути делались только краткие остановки для смены локомотива, и мы двигались дальше. Проехав около 1000 километров, мы высадились в городе Эльбинг (Эльблонг) в Восточной Пруссии.

Затем наша дивизия совершила ночной марш, первый из двух нам предстоявших. Когда рассвело, мы остановились в лесу рядом с дорогой и перекусили сухим пайком. Невидимые с воздуха благодаря густым кронам деревьев, мы отдыхали целый день, развернув скатки, наслаждаясь теплом. С наступлением темноты мы продолжили наш марш.

Выйдя к Хейлигенбейлю[16], расположенному в 40 километрах от Эльбинга, мы разместились в казармах. Был конец апреля. На протяжении следующих шести недель мы усиленно тренировались, что породило новые догадки о цели нашей миссии.

Большинство наших солдат продолжали думать, что мы примем участие в наземной операции где-то в Скандинавии. Многие из нас сильно сомневались, что Германия нападет на Россию. Ведь был Пакт о ненападении между Германией и СССР, подписанный в августе 1939 г., и к тому же война против такой огромной страны, как Советский Союз, представлялась маловероятной.

К этому времени военные сводки стали уже привычным делом, и они редко привлекали к себе внимание. Действия Африканского корпуса в Северной Африке в начале 1941 г., пришедшего на помощь итальянским войскам, оккупация немецкими войсками Югославии и Греции весной этого же года вызвали лишь ограниченный интерес в моем окружении. Я лично следил за высадкой немецкого воздушного десанта на Крите в конце мая. Но такие отдаленные от нас события, как казалось, не имели к нам непосредственного отношения.

Начиная с 8 июня наша дивизия сделала еще несколько ночных переходов с неизвестной нам целью. Три дня спустя наш марш завершился в Лабиау[17], находившемся в 80 километрах к северо-востоку от Хейлигенбейля. Мы расположились скрытно в лесу и продолжили подготовку к большой, какой мы еще не знали сами, наступательной операции.

Войска расположились настолько близко к границе с Литвой, находившейся под советским господством[18], что предположение о том, что ближайшей нашей целью является Россия, все более крепло, хотя сомнения по-прежнему оставались. Мы находились в изоляции, в лесу, и не могли видеть, как сосредотачивалась пехота, танки и артиллерия. Все эти силы были необходимы для полномасштабного вторжения. Вблизи нас был порт Мемель (Клайпеда), поэтому можно было ожидать, что нас погрузят на транспортные суда и переправят через Балтийское море для выполнения важного задания – защищать Финляндию, важного союзника Германии. Вот только время начала операции было нам неизвестно.

17 июня, когда мне только что исполнилось 21 год, нам стало известно, что время наступления на Россию уже близко. Пришел приказ готовиться к наступлению. Почти сразу же после его получения мы оставили Лабиау и после короткого, но быстрого марша вышли к Хейдекругу[19], расположенному немного к северу от Тильзита на крайнем северо-востоке Восточной Пруссии,