— Мне ждать некогда. Тем более что тут кометы всякие с курами летают. А у меня свиданка. И со щетиной идти к даме ну просто никак нельзя.

— Уж не к белой вдове ли намылились? — спросил тот, кто походил на брата-эпилептика.

— Намылиться я еще всегда успею, но только после третьей ходки в парную. А вот вам, товарищи, стыдно тут всякую мистику под ногами разводить! — и Велемир укоризненно указал на пол, словно именно там «мистика» по обыкновению и разводится. Правда, под скамьей действительно были лужицы от мокрых ног. Но он повторил: — Стыдно.

Хотя стыдить голому голого глупо. Это все равно, что дуть на одуванчик против ветра: толку-то?

— Черемисинов, — представился самый интеллигентный, симпатичный, приподняв тощий зад, даже одной рукой до плешки дотронулся, будто был в шляпе и хотел ее снять. — Местный предприниматель. Мелкий.

— Тоже, — охотно ответил Велемир, причем сделал ударение на втором слоге. Прозвучало это как какая-то зарубежная фамилия: «Тожэ».

Остальные банные сокамерники знакомиться не пожелали.

— Товарищ Тожэ из Испании? — полюбопытствовал Черемисинов. — Идите спокойно брейтесь, камрад, я пригляжу за вашим бельишком.

— Спасибо, это по-партийному, — пожал ему руку Велемир и, плотнее завернувшись в простыню, торжественно зашлепал в цирюльню, откуда доносился лязг ножниц. Брюки, впрочем, он на всякий случай прихватил с собой.

Вернувшись уже без щетины, но с двумя порезами — на щеке и подбородке, он тотчас приступил к той теме, которая терзала его во время бритья. Хотя трое голых разговаривали теперь совершенно о другом.

— Явление комет на Руси накануне моровой язвы, голода или нашествия татар — дело обыкновенное, — вклинившись, начал Велемир. — А вот с вашей «белой вдовой» еще предстоит разобраться. Я, собственно, за тем и приехал. Чтобы вывести мошенницу на чистую воду. Так вы говорите, она на кладбище обитает?

Голые озабоченно переглянулись. Ответил Велемиру Черемисинов:

— Вообще-то тут как бы две «белые вдовы». Одна история тянется давно, а другая — недавно. Вам какую надо? — он словно рыбу предлагал на базаре: вот эта — посвежее будет, но дороже, а ту, вяленую, отдам за десятку.

— Давайте пока ту, которая короче, — выбрал Велемир.

— Извольте. Да тут, собственно, и говорить нечего. Живет там, в сторожке, одна женщина. Откуда взялась — неведомо. Более десяти лет назад. Зимой и летом в одном рваном платье ходит. Действительно, белом. Ну, сером уже, грязном. С ней никто и не общается. Говорят, ведьма. Да и она сама носа с кладбища не кажет. Чем питается — неизвестно. Наверно, тем, что на могилах оставляют. Или… даже сказать страшно. Я раз столкнулся с ней — шел покойного тестя проведать, так чуть в штаны не наложил от испуга, она откуда-то из-за крестов выползла. Так рядом с любимым тестем бы и улегся. Жуть могильная.

— Одежды у нее белые потому, — добавил второй мужик, — что покойников-то в белые рубахи одевают. Материала много. Ну а насчет еды… Тут действительно страшно и подумать. Ее все боятся.

— Ферапонтов вон не боится.

«Опять этот Ферапонтов, — подумал Велемир. — Вот где ключик-то».

А вслух спросил:

— Ну а вторая история?

Вновь стал отвечать Черемисинов:

— Ну, для этого вам, товарищ Тожэ, надо бы сходить в наш краеведческий музей. Есть там одна редкая книжка, называется «Мифы и легенды древнего Юрьевца», написал ее некий Трапезонтский, литератор московский, был тут лет пятнадцать назад, все выспрашивал. Тираж маленький, экземпляров сто всего. Так вот там рассказывается об этой «белой вдове», которая еще со времен Батыя стала появляться. Как какой-то непорядок в государстве — так она тут как тут. И почему-то именно в Юрьевце. Хотя… может быть, и в других городах тоже.

— Любопытно, — произнес Велемир. — Так может, та вдова и эта — одно и то же лицо?

— Вам, камрад, по этому поводу лучше всего поговорить с Ферапонтовым, — сказал Черемисинов.

— Точно, с ним, — согласился второй.

— А с кем же еще? Только с Ферапонтовым, — подтвердил и третий, похожий на брата-эпилептика. — Он у нас тут самый умный. Все про все знает… А вот почему, — здесь он сделал небольшую паузу, — почему, камрад, ты вчера в морду инвалиду дал, а?

Такого разворота в теме Велемир никак не ожидал. Даже подавился глотком пива.

— Так это… вы, ты?.. — пробормотал он. — Брат, что ли?

— Ну, я, а кто же еще? Да ты не переживай так. Я его сам луплю, когда больше бить некого. Делов-то! А мы тебя потом до утра искали, самогона-то еще навалом. Думали — утонул.

В это время из предбанника в клубах пара выступил волосатый корень дуба в фартуке, похожий на языческого бога, и разговор, к облегчению Велемира, прервался. Все, кто тут был — почтительно загудели, а некоторые даже повскакали со своих насиженных мест.

— Митрофану Васильевичу слава! Долгие лета! — понеслось с разных сторон.

А сам банщик, оглядев свое голое войско, окатил себя поочередно из нескольких шаек холодной водой. Потом грозно погрозил неведомо кому мощным кулаком и вновь скрылся в своих застенках.

— Во человек! — в восторге прокричал брат-эпилептик.

— По своим талантам — равный Ферапонтову, — согласился Черемисинов. — Вы, товарищ Тожэ, обязательно должны с ним познакомиться.

— А я к нему и намерен отправиться прямо сейчас, — произнес Велемир. — Тем более он сам назначил мне на двенадцать.

— Могу проводить, — предложил мелкий предприниматель. — И у меня к нему есть кое-какое дельце.

Тут брат-эпилептик, наверное, от переизбытка чувств, стал как-то нехорошо дергаться. На губах у него появилась пена, словно он никак не мог проглотить кусок мыла. Затем повалился на бетонный пол и начал биться об него головой. И все, кто был рядом, принялись тотчас же бестолково его хватать и удерживать.

Из бани Велемир вышел вместе с Черемисиновым. Не стали дожидаться, когда брат — эпилептик придет в чувство. Причем оделись второпях, мелкий предприниматель даже позабыл носки, а Велемир зачем-то прихватил казенное полотенце. Его он замотал вокруг шеи, как шарф. Альма поднялась с земли и двинулась следом. В раскаленном воздухе вновь что-то ржаво скрипнуло.

— Не люблю покойников, — сказал новый знакомец.

— Кого вы имеете в виду?

— Да этого, припадочного… Собственно, отмучился бы, наконец, поскорее, что ли.

— А вы помогите. А скрипит тут кто? — покосился на него Велемир, подозревая нечто механическое и в суставах мелкого предпринимателя.

— А это — старая техника на пристани. Ковши всякие, землечерпалки. Ежели бы их маслом смазывали, то и не скрипели бы. А с другой стороны — чего смазывать, коли все равно не работают? Да и некому.

— Так уж и некому? Полгорода бездельничает. Дурку валяет.