— Я отвезу тебя домой, и мы спокойно поговорим. Идём.

— Спокойно? Я в таком состоянии, что вряд ли у тебя получится вызвать меня на диалог. О чём нам с тобой говорить? Для тебя ничего не изменилось, а меня, по ощущениям, сравняло с землёй! Ты же давно всё решил, правда?

Я не могу сдерживаться. Пытаюсь изо всех сил, но не могу. Слёзы градом текут из глаз. Ничего не осталось от выдержки.

— Идём в машину. — Динар смыкает руки на моей талии, но я снова дёргаюсь, потому что не хочу никуда с ним идти. — Я не оставлю тебя в таком состоянии одну. Идём, — повторяет с нажимом. — Я же силой отведу, ты меня знаешь, — зло бросает он.

— Не оставишь одну? А где ты был раньше? Какой же ты лицемер, Асадов. Отойди от меня!

Динар громко чертыхается, берёт меня на руки и несёт к своей машине. Я вырываюсь, стучу его кулаками в грудь, прошу отпустить и уйти, тянусь руками к его лицу, чтобы поцарапать, но он уворачивается. Плевать, как это выглядит со стороны и что о нас думают прохожие. Пусть хоть полицию вызовут — мне всё равно! Асадов ставит меня на ноги перед дверью внедорожника, и, открыв её, чуть ли не силой заталкивает внутрь. Садится следом, и сразу слышится щелчок блокировки замков. Но зря он так сделал — он же сейчас заперся в клетке с хищником, который жаждет расправы.

— Открой дверь! Открой! Выпусти меня! Я не за тем тебе позвонила, чтобы ты приехал и сказал какую-нибудь несусветную чушь. Прибереги эти слова для жены, а я их наелась!

— Не открою, — отрицательно качает головой Динар, и я снова накидываюсь на него.

Стучу по нему кулаками, вымещаю всю боль, которая почему-то становится только сильнее.

Динар перехватывает мои запястья и грубо сжимает их.

— Всё. Успокойся, Наташа, — просит он, но я ничего не могу с собой сделать и продолжаю вырываться. — Всё! — Он сдавливает меня в руках и держит в плотном кольце, пока я не сдаюсь. Касается губами волос, дышит тяжело и прерывисто в унисон со мной. — Прошу, успокойся. Хватит.

— Ты говорил, что тебе не угрожает смертельная опасность, ты говорил, что никогда и никому не дашь меня в обиду, а в итоге причинил такую боль, что я едва оправилась от неё. И неизвестно, что было бы гуманнее: подвергнуть меня риску или так обойтись с моими чувствами. Это я хотела быть твоей женой, Динар. Женой, а не любовницей! Рядом быть, как и Карина. Ты не имел права делать этот выбор за меня. Неужели твоя месть за гибель жены стоила этого всего? Или тебе было мало денег? Ради чего это всё, Динар?

— Ты многого не знаешь, — шёпотом говорит он в мои волосы. — Разве ставил бы я на кон жизни других, чтобы отомстить за жену, которой много лет нет в живых? Я отпустил Ладу. Мне всегда будет больно, что из-за меня прервалась её жизнь. Она же намного младше меня была. Как и ты. Жизнерадостная, добрая. И дерьма вокруг неё было очень много. Она не заслужила такой смерти. А я не заслужил хоронить ещё одну любимую женщину. Я думал, что смогу попробовать с тобой ещё раз. Что у нас получится. Не получилось, Наташа. Это только моя вина, что всё так произошло. Мы с Максом встали на скользкий путь, переоценили свои силы, разворошив огромный улей. И после его якобы смерти меня вынудили завершать дела в одиночку. Соскочить всё равно бы не дали. Мне пришлось делать выбор. Прости, что не в твою пользу. Ты ещё обязательно будешь счастлива. Но не со мной.

Сил нет, а так хочется снова на него накинуться.

— Ты даже не представляешь, что ты сделал... Ты же сломал нам троим жизни. И как теперь собирать всё воедино, я не знаю…

— Троим? Ракитину я пока ещё ничего не сломал, но с каждой новой встречей к этому близок. Наташа, я решаю сейчас накопившиеся дела в городе и скоро улечу за границу. На этот раз навсегда. Мешать тебе жить не буду. У каждого из нас давно своя жизнь.

Навсегда — это слово отрезвляет лучше всякой пощёчины. И, говоря о нас троих, я подразумевала себя, его и Тимура. Но никак не Илью.

— Отвези меня домой, — прошу севшим голосом, глядя перед собой.

Действительно, бывает, что одних чувств недостаточно для того, чтобы быть вместе. Вот только Тим… Он ведь ни в чём не виноват.

Асадов заводит двигатель, и мы трогаемся с места. Я смотрю отрешённым взглядом в окно. Прикрываю глаза и снова думаю о прошлом, о Тиме, который ждёт меня дома. Теперь я знаю, почему Динар избавился от меня, но как же это жестоко. Можно же было как-то иначе всё решить… Возможно, я бы поняла и отпустила его... Возможно.

— Наташа, — зовёт Динар, когда машина останавливается у ворот, и я открываю глаза.

Вытираю влажные дорожки со щёк и дёргаю ручку двери. Она не поддаётся. Поворачиваю голову и спокойным голосом прошу разблокировать замки. До сих пор всё кровоточит внутри от его слов.

— Мне пришлось так поступить. Кто-то должен был взять на себя ответственность. Я не жалею о принятом решении.

Решил, что мне недостаточно больно?

— А если бы я вены себе вскрыла? Или у меня сердце бы остановилось от всей боли, которую ты мне причинил? Тоже бы не жалел? У нас на юге случай был: парень любимую девушку силой затащил на парашютах покататься над морем. Экстремальные ощущения захотел ей подарить, а у неё в полёте сердце остановилось...

— Ты сильная, ничего бы делать с собой не стала.

— Не стала. Но не потому, что сильная!

А потому что была беременна!

— Разблокируй дверь.

Динар нажимает кнопку на приборной панели, и я выхожу из машины. Делаю пару шагов и останавливаюсь. Сильно кружится голова, и чёрные мушки летают перед глазами. Из меня как будто вытащили позвоночник — я едва стою на ногах. Это последний раз, когда я иду Динару навстречу. Ещё несколько лет ждать случайной встречи, чтобы он увидел своего сына, я не готова. Возможно, я пожалею об этом решении, но брать на себя ответственность и лишать ребёнка отца не хочу. Один за всех однажды уже решил.

Динар выходит из машины и подходит ко мне. С беспокойством смотрит в лицо. Внутри хаос, а от мысли, что Асадов сейчас может увидеть сына, если зайдёт в дом, потряхивает с такой силой, что нельзя этого не заметить.

— Тебе нехорошо?

Киваю. Мне действительно плохо, и без опоры я не дойду.

— Проводи меня, пожалуйста, — прошу я.

Динар сжимает челюсти и впивается в меня хмурым взглядом.

— Нет, Асадов, это совсем не то, о чём ты думаешь. Я больше никогда не подпущу тебя к себе. Не после всего, что ты сделал с моим сердцем.

Динар кладёт руки мне на талию и прижимает к себе, а меня пробивает новой волной дрожи от его прикосновения.

— Заходить не буду, — говорит он.

Я ничего не отвечаю, лишь надеюсь, что он сейчас увидит Тимура и пожалеет, что вычеркнул меня из своей жизни, а вместе со мной и нашего ребёнка.

Динар