– Главное, чтобы соседи не увидели – ещё подумают невесть что, – тут же подхватил другой сосед.

– Идея! Я поддерживаю. Лично я табуретку с собой захвачу, баночку пивка и что-нибудь от комаров, чтобы не сожрали, пока буду ждать выход какой-нибудь из сов. А сейчас, если я правильно понял, мы зря теряем время, пойдём лучше в бильярд партейку сыграем, – отходя от вольеров, сказал гость, и вся компания пошла в дом.

Когда продавец привозил мне очередную сову, он сам пел соловьём, рассказывая, какие это замечательные и интересные птицы, при этом не забывал в придачу к сове продать и книгу. О том, что я смогу смотреть на них только по ночам, продавец проинформировать меня забыл. Каждое утро, подходя к вольерам, я видел одну и ту же картину: кучку свежего помёта и останки недоеденной мыши, которую раз в два дня запускал в вольер садовник. Мышей, конечно, было жалко, но такова природа. Пищевая цепочка, так сказать. Чем крупнее совы появлялись в моих вольерах, тем крупнее им требовалась добыча. Кстати, мышей и крыс для сов мне поставлял всё тот же продавец. В общем, его бизнес процветал. А я всё ждал, надеялся и верил его словам: «Ещё немного, птицы привыкнут – и начнут показываться днём».

И вот в одно утро я должен был ехать в аэропорт. Мне предстояла поездка на неделю в Швейцарию по делам бизнеса. Я стою на крыльце, на мне белая сорочка, модный галстук, дорогой костюм, до блеска начищенные туфли, в руке дипломат из натуральной крокодиловой кожи. В общем, вид, соответствующий встрече с представителями Швейцарской компании в Цюрихе, но никак не для кормления сов на даче. Именно в этот момент я вспоминаю, что садовник отпросился у меня на неделю по своим делам, а о том, кто будет кормить сов, я как-то не побеспокоился.

– Маша! Маша! – кричу я домработнице, понимая, что только она может спасти положение.

– Да, Виктор Валентинович, звали меня? – выбегает на крыльцо Маша.

– Слушай, Пётр отпросился на неделю, а я улетаю, как ты знаешь. Сов будешь кормить ты, – глядя ей в глаза, говорю я – и понимаю, что это ещё не факт. Маша как огня боится мышей, и уж тем более крыс.

– Нет, я не могу, Вы же знаете, что я боюсь крыс, – пятится Маша, а в глазах её такой страх, как будто я прошу покормить крокодила.

– Маша, я тебя умоляю, давай без истерики. Кроме тебя это никто не сможет сделать. Там дел-то, проще простого всё. Пойдём, я тебе покажу, как это делать. Или ты что? Хочешь, чтобы совы подохли от голода? – говорю я, открывая дверь в сарай.

– Нет, я не буду этого делать, – твердит Маша и с опаской переступает порог сарая.

Сарай был небольшой, забитый старыми вещами, которые и в быту уже не нужны и выбросить или как-то жалко или не доходят руки. Пара кресел, верстак, какой-то ещё хлам. На полу – аквариум, накрытый сеткой-рабицей. В нём – штук пять приличного размера белых крыс. Рядом стеклянная банка с мышами.

– Смотри, – с ходу говорю я, не давая Маше опомниться. – Открываешь аквариум, берёшь крысу за хвост, несёшь и отпускаешь её в вольер. Всё! Дел-то на пару минут.

Маша стоит молча несколько секунд, потом говорит:

– Можете уволить меня, но я не притронусь к этим крысам.

– Маш, ты что, издеваешься надо мной? Мне лететь надо, а я не могу уговаривать тебя тут целый час. Вот, возьми старую горнолыжную перчатку. Надень её и бери крыс в ней, если боишься. Но они не кусаются, чего их бояться-то, – выхожу я уже из себя и повышаю голос. Не помогает. Маша по-прежнему смотрит на снующих в аквариуме крыс, как кролик на удава, и, отрицательно мотая головой, твердит:

– Нет, я не могу, я боюсь их.

Если честно, я и сам крыс не люблю. Возможно, с детства запомнился случай, когда одна, такая же не кусачая и домашняя, укусила меня до крови за палец. Сейчас я смотрел на крыс с неким отвращением, но не показывая это Маше. Время поджимало, и делать было нечего.

– Маша, покормить их тебе нужно будет всего один раз. Через три дня закинешь в вольеры по крысе, а потом и Пётр подъедет. Договорились? Вот смотри, как надо это делать, – с этими словами я беру на всякий случай перчатку, надеваю её и отодвигаю рабицу. Любопытные крысы встали на задние лапы, от чего их тела вытянулись, стали ещё длиннее.

– Они не кусаются, да и перчатка кожаная, на пальцах накладки из поролона, – мысленно успокаиваю я себя и беру одну крысу за хвост и поднимаю над аквариумом.

– Вот видишь, ничего страшного, – произношу я, и в этот момент крыса вдруг каким-то образом подтягивается и обхватывает мой кулак лапами. Наверное, ей просто надоело болтаться вниз головой, не думаю, что она хотела укусить меня, но от неожиданности я стряхиваю её вместе с перчаткой на пол. Из открытого аквариума тут же начинают вылезать остальные крысы. Не помню, почему и как я оказался на верстаке, а Маша – на кресле.

– Не давай им вылезать из аквариума, они разбегутся по всему сараю, спихивай их метлой. Они не кусаются. Чего ты залезла на кресло-то? – кричу я Маше, по-прежнему стоя на верстаке.

Крысы одна за другой беспрепятственно вылезли из аквариума и теперь бегали по сараю, иногда останавливаясь у верстака, вставая при этом на задние лапы и вытягивая вверх мордочки – и с любопытством смотрели на меня красными глазами-бусинками.

Перед тем как сесть в автомобиль и умчаться в аэропорт, я подошёл к вольеру. Они сидели где-то там, в своих дуплах, по-прежнему скрываясь от людских глаз.

«Такова природа: чтобы выжить, кто-то кого-то должен съесть. Пищевая цепочка. И ничего тут не поделаешь. Только пусть всё это происходит в природе, я не хочу в этом участвовать», – подумал я и открыл дверцы вольеров. Когда через неделю я вернулся домой, птиц уже не было. Я предложил им выбор. Сытую жизнь в вольере или свободу. Они выбрали второе.

Всё в нашем мире меняется. И меняется стремительно. Что-то уходит, что-то приходит, что-то остаётся неизменным. И так во всём. То, что ещё вчера было модным и популярным, престижным и востребованным, сегодня становится неважным, забытым…

Читаешь газеты или журналы, смотришь ТВ или интернет и понимаешь: как же меняются тенденции! Меняется мода на одежду, поведение, песни и литературу, архитектуру. Меняется оценка и осознание того, что есть хорошо, а что есть плохо. Конечно, о вкусах, как говорится, не спорят, хотя поспорить иногда очень хочется. Но где? Почти по всем каналам идут заранее отрежиссированные шоу с предварительно розданными вопросами и ответами, с овациями по команде. Если твоё мнение не совпадает с мнением авторов или ведущих программы, то оно просто вырезается. Я сейчас не говорю о каких-то политических программах. Нет. Всё гораздо проще. Я имею в виду именно шоу, где за полгода-год из самой заурядной провинциальной дуры делают звезду. Примеров масса. По такому принципу появляются или уже появилось немало звёзд. Их имена и фото не сходят со страниц журналов и страниц в интернете. Только и видишь – мелькают заголовки: «Её фото взорвало, порвало, сколыхнуло интернет». Или «фанаты потрясены, все оцепенели, поражены её красотой». На самом деле смотришь на такую неземную красоту – и плечами пожимаешь от удивления. Во-первых, хочется спросить: кто она вообще? откуда появилась? и где авторы статей увидели неотразимость, красоту и элегантность, не говоря об уме? За какие деньги – их родители или спонсоры-любовники покупают им это звание – «звезда»? Сколько сейчас стоит такое звание? Я уже не говорю о том, что эта звезда вообще сделала? С какого перепугу она звездой вдруг стала? Но как говорится, если звезда зажигается – то значит, это кому-то надо.