– Стоп, стоп, стоп, – слышу я чей-то незнакомый голос. – Девочки, вы поторопились, операционная ещё не готова.

Девочки молча, не высказывая, но и не особо скрывая своё недовольство, возвращают меня на каталку. Не так нежно и бережно, но вполне сносно.

– И куда теперь нам его? – спрашивают мои сестренки.

– Пусть у окна постоит, нам полчаса нужно, чтобы подготовиться, – отвечает всё тот же незнакомый голос.

Сестры вывозят меня «постоять» (словно я холодильник или фикус в кадке) в коридор у окна.

– Полежите здесь, – произносит одна, – мы отойдем ненадолго, – удаляются, доставая на ходу из карманов халатов сигареты.

Я лежу улыбаясь. Мне понравилось вот это их «полежите здесь». Осталось только добавить «и никуда не уходите». Словно как только они удалятся, я тут же встану и давай ходить стучаться в двери операционных блоков с вопросом: «Извините, вы не меня ждёте?»

Двери в операционный блок закрываются. Начинается стерилизация помещения и подготовка к операции.

Я лежу у окна и нахожу в этом даже плюсы. В операционной жутко холодно, и я успел слегка замёрзнуть. А здесь ласковые лучи солнца согревают через оконное стекло, действуют успокаивающе.

Через какое-то время сёстры возвращаются, двери операционной открываются, снова звучит команда «раз, два, взяли» – и я на операционном столе. С меня снимают простынь, и я лежу голый. Ну, то есть почти голый. Из одежды на мне только матерчатые бахилы на ногах и чепчик на голове. Надо мной большой, с вмонтированными лампами диск, в котором я вижу своё отображение. «Жаль, что селфи нельзя сделать», – улыбаюсь я. Но через мгновение улыбка исчезает с моих губ. Ко мне подходит операционная сестра, молча берет правую руку, отводит в сторону, фиксирует её ремнём. Обходит стол, и проделывает то же самое с левой рукой.

– Не понял, – протягиваю я, а нехорошее предчувствие уже подкрадывается к моему сознанию. – Зачем это? – спрашиваю я в тот момент, когда сестра фиксирует ремнём ноги.

– Всё нормально, успокойтесь, это так, на всякий случай, – совершенно буднично произносит сестра.

Поднимаю глаза вверх и снова вижу своё отражение. Я голый и распятый. Эта картина напоминает мне библейскую. Устыдившись этих мыслей, сознание на выбор прокручивает ряд других кадров, более земных. Вот картинки инквизиций, всевозможных пыток распятием. Понимаю, что скоро будет больно.

– Простите, – повернув голову, задаю риторический вопрос сестре, – Вы хотите сказать, что операция под местным наркозом?

– Всё нормально, это совсем не больно, – улыбается сестра и закрепляет на специальном штативе что-то вроде занавески между моими головой и телом. Всё. Занавес опущен. Не видно ничего. А жаль. Я не думаю, что во время операции начал бы давать хирургу советы, что следует удалять, а что можно бы и оставить, но вот посмотреть не отказался бы. Лежу, верчу головой. Состояние – словно тело живёт само по себе, а голова – отдельно.

– Где хирург?

– Я звонила, трубку не берёт, наверное уже идёт, – слышу женский голос. – Сколько лидокаина набирать?

Тем временем в операционную входит ещё один человек. Подходит к моей голове и здоровается. Голова отвечает тем же. Даже за маской вижу глаза молодой, симпатичной девушки. Чей-то голос – за ширмой я не вижу человека – говорит ей:

– Начинайте обработку.

Чувствую, как по телу, в области паха, скользит ватный тампон смачно и от души пропитанный йодом. Его запах разносится по операционной.

– Вы неправильно делаете. Последовательность обработки другая, – слышу я уже знакомый голос, обращенный к молодой и симпатичной.

Не понял, она практикантка, что ли? Будет ассистировать или всё же оперировать? Затаив дыхание, слушаю дальнейшие наставления и надеюсь, что во время операции не услышу что-нибудь наподобие «Вы не то удалили, верните на место».

– Тимур Борисович, мы Вас уже обыскались, звонили несколько раз. Сколько лидокаина набирать? – Слышу я вопрос и понимаю, что пришёл хирург.

Значит, та молодая и симпатичная – только ассистент. Эта информация немного успокаивает меня. В операционной прекращается болтовня и начинается финальная подготовка к началу операции. Слышатся чёткие, короткие команды и вопросы хирурга, на которые следуют такие же чёткие ответы. Хирург подходит к моей голове, здоровается.

– Меня зовут Тимур Борисович, я буду Вас оперировать.

– Очень приятно, – отвечаю я и даже хочу протянуть ему руку, но вспоминаю, что она обездвижена ремнём. Хотя как-то странно говорить незнакомому тебе мужчине, в маске, перчатках и со скальпелем в руках: «Очень приятно, рад знакомству».

– Оксана, 20 миллилитров лидокаина, – отдаёт команду хирург и склоняется надо мной. Из-за ширмы я вижу только его шапочку. Тут же с противоположной стороны стола возникает другая шапочка, и я понимаю – это молодая, симпатичная ассистентка. Они о чём-то вполголоса шепчутся, а я лежу в надежде, что во время операции он не даст ей возможности немножко попрактиковаться.

– Я начинаю обкалывать, – это обращение ко мне.

Через несколько минут, когда анестезия начинает действовать, док приступает к операции. Он постоянно шепчется со своей ассистенткой, иногда задавая мне вопросы, пытаясь отвлечь от боли. Не могу сказать, что боль совсем нестерпимая, но приятного мало. Мой лоб покрыт потом, руки привязаны, из-за чего я не могу его смахнуть. Операция идёт уже больше часа, иногда боль становится острее, хирург это чувствует и решает добавить новокаина.

– Оксана, – раздается его голос. – Новокаина.

В ответ тишина.

– Оксана, – ещё громче повторяет док. Снова тишина.

– Оксана-а-а-а! Дай новокаина, – кричу я, и тут же, как из-под земли, вырастает Оксана.

– Тимур Борисович, – обращаюсь я к хирургу, не могли бы Вы говорить чуть погромче? Мало того, что ничего не видно, так ещё и не слышно. Мне кажется, Вы что-то скрываете от меня.

– У меня сегодня молодая ассистентка, я же должен поделиться с ней опытом? – отвечает док.

– Должны, конечно, я понимаю, что Вы не кадрите её сейчас, всё по делу и по существу. Но нельзя ли как-то сократить время лекции? В конце концов не один же я с аппендицитом, будут и другие.

Примерно через полчаса в операционной появляются ещё двое в масках.

«Точно что-то скрывает», – пронеслось у меня в голове. Что-то не так пошло. Не зря они шептались с ассистенткой.

– Виктор Валентинович, мы хотим дать Вам общий наркоз. Вы готовы? – спрашивает меня Тимур Борисович.

– Да я-то готов, только… – на полуслове я замолкаю.

– Говорите, что Вас беспокоит? – подходит ближе и чуть склоняется ко мне Тимур Борисович.

– Да я думал, что успею футбол посмотреть, прямую трансляцию с чемпионата Европы, сегодня же наши с Уэльсом играют… Хотя ладно, давайте наркоз. Думаю, результат известен.