Ну, может, и не все – старик Том в углу взирал на зал и людей с пьяным, плохо скрываемым отвращением, – но двое из каждых трех однозначно. И торчали не «ленивой дурью» и не «коксовым крысиным ядом»; тут было нечто иное, возбужденное.

«Крэк, – подумал Джо. – Дерганые, суетливые взгляды… Это место набито торчками».

Пока он рос, худшим, до чего опускался этот паб, была продажа алкоголя несовершеннолетним, грех, на который местная полиция закрывала глаза. Они считали, мол, пусть лучше весь подростковый сброд будет чинить мелкие неприятности в одном месте, чем бродить по улицам и устраивать серьезные. В большом городе такая политика закончится плохо, но в городках и деревушках требуется особый подход.

Но это…

Тут масштаб был совсем другим. В Лондоне такое место закрыли бы со свистом, таран даже не успел бы выбить двери. Однако здесь беззаконию позволили слететь с катушек. Где же местный «бобби»?

Где…

Джо нахмурился. Имя ускользало. Удар амнезии всколыхнул панику. Он подумал о ферме и попытался вспомнить, что же они там увидели и почему оказались здесь.

– Дейзи-Мэй, – окликнул Джо, лихорадочно оглядываясь, ненавидя отчаяние и нужду в своем голосе.

– Здесь, – сказала она, беря его за руку. – Не психуй.

– Я не могу вспомнить, – произнес он, забыв сказать, что именно.

– Мы были в школе, – ответила Дейзи-Мэй, медленно и мягко. – Мы нашли там дилера, Райана, и последовали за ним сюда.

Джо с облегчением улыбнулся. Дейзи-Мэй с не меньшим облегчением поняла, что он не притворяется, не делает вид, будто вспомнил.

– Верно, – сказал Джо. – Верно. – Он обвел рукой вштыренную толпу. – На твой взгляд, эти люди выглядят нормально?

– Эти люди выглядят херово.

– Вот и я так думаю. И посмотри на Райана, нашего приятного соседа-наркоторговца. Он в открытую обделывает свои делишки.

– Это сельский паб, – заметила Дейзи-Мэй. – Торговцы торгуют.

– Но не до такой же степени. И не настолько открыто. Тут полно народа, и вот что меня тревожит. Мужик в том углу… Моего возраста, пониже, лысый, главный в своем кружке…

Дейзи-Мэй проследила взглядом за пальцем Джо до грузного мужчины, который что-то вещал тем, кто слушал или притворялся.

– И что с ним?

– Он – местный полицейский. – Джо просиял, выудив из пустоты имя. – Оуэнс. Джим Оуэнс. Что-то здесь прогнило, Дейзи-Мэй. Кто-то испохабил мой дом, и мне это не нравится. Думаю, если мы отыщем, чья это работа, то выясним, кто нас убил.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – сказала Дейзи-Мэй. – Ладно, что дальше?

Джо наблюдал, как Райан запихнул в карман толстую пачку денег, подхватил за козырек свою бейсболку и подмигнул нарочито незаинтересованному местному полицейскому.

– Самый быстрый способ поймать крысу – пройти по следу оставленного ею дерьма, – сказал он, глядя, как дилер-недосутенер выкатывается за дверь.

* * *

«Приятно снова управлять ситуацией, – подумал Джо, когда они последовали за Райаном по слабо освещенному коричневому коридору. – Даже если это не так».

Фолк-бормотня музыкального автомата в баре уступила резкому блип-блип зала, который сходил в «Луне» за танцпол. Все дрожало от басов; мышечная память напоминала о них Джо, пусть даже он больше не мог их чувствовать. Громкость нарастала с каждым шагом.

Райан нырнул в дверь справа, они последовали за ним. На Джо обрушились воспоминания о тысячах пьяных подростковых вечеров. Все было как раньше: те же робко вспыхивающие огни танцпола, те же темные закутки, сулившие больше, чем способны дать, даже тот же диджей, тощая жердь, пойманный в бесконечную ловушку стараний выглядеть моложе, чем есть.

И Райан направился прямиком к нему.

– Этот мужик уже болтался здесь, когда я стал сюда ходить, – крикнул Джо, перебивая технорев. – На пять лет старше меня. Был еще пацаном, когда начал тут диджеить, только со школы; но начал меняться к худшему еще при мне.

– Похоже, наш дилер-недоросток тоже в него не сильно влюблен, – заметила Дейзи-Мэй.

Джо шагнул вперед, понимая, что Дейзи-Мэй права: от парня исходили волны злобы.

– Гони деньги, мудак, – заорал Райан поверх музыки; слюна и ярость добавляли жизни к его годам. – Я давал тебе шанс. Гони деньги.

Диджей умиротворяюще поднял руки.

– Райан, мне нужно двадцать четыре часа. Даже двенадцать, если все пройдет как надо.

– Ты говорил это в прошлый раз, – ответил Райан, явно не умиротворенный. – Блин, ты каждый раз талдычишь про двенадцать часов.

– У меня их нет! – воскликнул диджей, ища утешения в своих пультах. – Скоро будут. Не знаю, что тебе еще сказать.

Райан схватил его за ворот.

– Думаешь, я это хочу услышать?

– Думаешь, я это хочу сказать?

Райан надул губы, выпустил диджея и отступил на шаг.

– Ни один дилер в моих местах такого не спустит, – крикнула Дейзи-Мэй.

Этот тоже не стал.

Райан выхватил шокер и ткнул диджею под ребра; тот сильно задергался, потом сполз на пол. Джо и Дейзи-Мэй в остолбенелом ужасе смотрели, как Райан схватил диджея и потащил его, как пса, по коридору и дальше, в сам бар. Двое игроков в бильярд робко отошли от стола, когда Райан пихнул на него подергивающееся тело, раскатив шары по всем четырем углам. Смакуя чужие взгляды, спокойно подошел к музыкальному автомату и выдернул шнур. Весь бар, не отрываясь, крутил головами вслед парню.

Райан запрыгнул на бильярдный стол и встал в нескольких дюймах от головы распластанного диджея.

– Кто-нибудь здесь думает, что я мудак?

Если кто-то и думал, он держал язык за зубами.

– Никто?

Райан опустил взгляд на диджея, который приходил в себя, и, тщательно прицелившись, словно игрок в гольф, примеряющийся к трудной лунке, резко ударил его под ребра, заставив вскрикнуть от боли.

– Смотрите, этот мужик думает, что я мудак. Хуже, он думает, я мудацкий благотворитель, потому что он взял у меня, а теперь не собирается ничего отдавать. Думаете, это правильно? Вы, миссис Кинг, думаете, это правильно?

Джо видел, как женщина средних лет с расширенными зрачками трясет головой.

Райан снова врезал диджею, вызвав новый вскрик.

– Конечно нет, вы же нормальная тетка. Правда, мудаком легко заделаться…

Он спрыгнул со стола, и зал вздрогнул.

Джо обводил взглядом лица, ища кого-нибудь, кто положит этому конец. Местный коп, Оуэнс, он же должен что-то сделать? Можно плевать на свою работу, но не до такой степени. Однако Оуэнс стоял в глубине, выглядывая поверх какой-то женщины, подозрительно невозмутимый.