Герцогиня думала, что ее бабушка наполовину выжила из ума и просто бредит, что ее всегда шаткое восприятие реальности слабеет с каждой секундой. Однако она знала со всей определенностью, что ее сестра мертва, и не знала почему, – и поэтому держала рот на замке.

Отсутствие ответа не остановило Бабулю Дженки.

– Наша семья была взращена ради одного, и в этом нет ничего земного. Когда уходим, мы отправляемся не на небеса или в ад, а в чистилище. Что тебе известно об этом месте?

– Только то, что говорит нам Библия, – ответила Герцогиня; какой еще ответ она могла дать?

Бабуля Дженки рассмеялась – звук каркающего грача.

– Руководство для идиотов. У нас есть другие тексты, которые ты в свое время выучишь. Но ни один не содержит мысли более важной, чем эта: чистилище есть центральная ось, поддерживающая существование. Моя работа – твоя, когда придет время, – в том, чтобы править этим королевством. Ты призовешь нескольких из этих существ, чтобы спасти прочих, чтобы дать им место на небесах; но большинство – просто лишенные, тупые животные, которых следует держать в Загоне.

– Как фермер, – сказала Герцогиня, не веря ни слову, но желая развеселить лишенного чувства юмора матриарха.

Ее слова вызвали у старухи полуулыбку.

– Фермер… Я никогда не думала об этом с такой стороны, но да, так оно и есть. И как у фермера, если только он не держит свое стадо в порядке, все хозяйство превратится в хаос. Поля опустеют, естественные ресурсы истощатся. В Загоне содержатся неисчислимые триллионы – и лишь одна ты с горсткой своих людей, – но если этих животных не усмирять, все сущее превратится в сумятицу и руины. Это будет твоей работой, малышка Рейчел: позаботиться, чтобы такого не случилось.

Она коснулась заскорузлой рукой мягкой щеки Герцогини и улыбнулась.

– Твоя сестра, моя Ханна, была рождена для этой роли. Посвящена ей. Однако, узнав о своей судьбе, она не смогла дождаться. Лишила себя жизни. Но она была не вправе решать.

– Куда она ушла? – спросила Герцогиня. – Что с ней станет?

Бабуля Дженки сердито посмотрела на нее, потом сплюнула в судно, скрытое слева от кровати.

– Какая тебе разница? После сегодняшнего дня ее имя больше никогда не произнесут. Знай одно: ни один человек в здравом рассудке не сможет представить себе ее страдания.

Старуха протянула руку, схватила Герцогиню за запястье и подтащила к себе с обескураживающей силой. Герцогиня заглянула в глаза Бабули Дженки – в болота безумия.

– Как вторая по старшинству сестра, ты примешь роль Стража. Это высочайшая честь, за которую тебе следует благодарить навечно проклятую душу своей сестры, поскольку эта роль избавляет от страха смерти. Для таких, как мы, моя герцогиня, это всего лишь начало нашей подлинной жизни.

«Подлинная жизнь» бабушки началась через пару дней, и Герцогиня отдала должное старухе, которая пребывала в эйфории до самого конца. Для оставшейся семьи похороны были не столько периодом тихой скорби, сколько трехдневной попойкой.

Оглядываясь в прошлое, было трудно уловить момент, когда Рейчел поверила в семейное дело. Возможно, такого момента вовсе не было, возможно, настоящая жизнь работает по-другому, возможно, это происходило день за днем и капля за каплей, пока она не перестала сомневаться, а просто приняла это как религию.

Ханна убила себя не из-за невероятности своей роли, не из-за страха, осознала теперь Герцогиня. Она убила себя, потому что не могла дождаться естественного конца своей жизни и мантии стража. Это был соблазн власти. Он довел Ханну до безумия на Почве – и он же вел ее сейчас в послежизни.

«Она недостойна возглавить Загон, – подумала Герцогиня. – Каждый, кто так сильно жаждет власти, недостоин ее».

«А ты?» – спросил скрежещущий голос Бабули Дженки.

«Не знаю. Я честно больше не знаю».

Герцогиня открыла глаза и посмотрела на месиво сувениров своего кабинета. Она ощущала смятение, неуверенность, и встреча с Ханной была не единственной причиной.

Дейзи-Мэй и то существо, которое она спустила с привязи и которое теперь преследует ее.

Ксилофонный Человек. Зло настолько изначальное, что его власть превосходила ее собственную – по крайней мере теперь, когда Дейзи-Мэй нарушила древние правила.

«Глупая девчонка, – подумала Герцогиня. – Сколько раз я говорила тебе, как опасно вмешиваться?»

«Интересно, что она смогла, а? – заметила Бабуля Дженки. – Немногие могут. Она особенная, отмеченная. Но ты это уже знала, правда? Поэтому тебя так страшит инфернальный змей, который ее преследует».

«Там Лазарус, – ответила Герцогиня. – Если он сделает, о чем его просили, Ксилофонный Человек не сможет ее коснуться».

«Большое если», – сказала Бабуля Дженки.

«“Если” есть всегда, – согласилась Герцогиня. – Контроль и баланс – вот и все, что интересует Ксилофонного Человека и его хозяина. Прегрешение девушки требует души в качестве жертвы. Кто сказал, что это должна быть Дейзи-Мэй? Джо Лазарус ничуть не хуже».

* * *

Имелось место у верхнего левого края Загона, о котором знала только Герцогиня. Добраться туда было непросто, но от этого место становилось еще значимей, как и от вида, который открывался с вершины. Здесь Герцогиня могла побыть без помех; об этом месте знал только Бог, и здесь только Он мог дотянуться до нее. Он еще ни разу так не делал, но Герцогиня знала, что это ничего не значит; Всемогущий играл собственную музыку и не протягивал другим ноты.

Тем не менее сейчас она была одна; ее владения и чахлые души в нем растянулись во все стороны у нее под ногами – лучшее доступное ей приближение к тому, чтобы взирать сверху на все сущее. «Тупые животные» – так она всегда отзывалась о лишенных, так ей всегда о них говорили. Даже будь это когда-либо правдой, сейчас оно стало ложью.

Они прощупывали стены.

По крайней мере, прощупывали оптическую иллюзию, скрывавшую стены.

Случайные бродяги часто натыкались на стены – чистое везение; но сейчас речь шла не о бродягах. Заметные кучки полудуш сбивались вместе и двигались к стенам.

«Как будто они ищут слабые места, – подумала Герцогиня. – Которых там нет».

И это правда, верно? Она провела здесь почти полторы сотни лет, и это соответствовало действительности все то время, пока она была главной. Загон был нейтральной территорией, его стены – преградой между Почвой, Ямой и Следующим Местом. Конечно, в этих стенах были двери, ведущие в мембрану, в Жижу, разделяющую живых и мертвых, – но они были скрыты. Даже если в одну из дверей забредет случайный лишенный, особых последствий не будет.

Но если падут сами стены?

Если триллионы лишенных каким-то образом сумеют пройти сквозь них? Это станет угрозой всему сущему. И серых душ становилось все больше. Каждый день сюда стекаются новые тысячи тех, чье земное существование было не настолько плохо, чтобы отправить их вниз, и не настолько хорошо, чтобы открыть им путь к «небесам».