Потому что в Австрии не было нужды будоражить умы, потому что разговоры о неминуемой реставрации способствовали бы лишь укреплению связей суверенов Рейнского союза с Наполеоном, потому что они лишь укрепляли бы стремление Пруссии к соблюдению нейтралитета. Вследствие этого заявления, исходившие из дворца Хофбург, отличались уклончивостью и противоречивостью. Манифест в связи с объявлением войны подтверждал, что кайзер никогда не будет «вмешиваться во внутренние дела других государств или позволять себе выносить оценки их системам управления, правовым нормам, административным решениям, программам развития вооруженных сил». Но манифест не гарантировал суверенитета государств союза, не дезавуировал намерения восстановить рейх, на чем настаивал Генц. Вместо этого в документе роспуск рейха расценивался как одно из преступлений Наполеона, как причина войны и еще кое-чего, с чем Австрия была вынуждена временно примириться.

Наполеон никогда не уставал напоминать германским суверенам, что конфронтация продолжалась в силу двух причин: английского золота и интриг имперских аристократов на австрийской службе. Он был прав до определенной степени. С ним был согласен в известном смысле и эрцгерцог Карл. Но даже если бы Наполеон и не был прав, он сделал для князей Рейнского союза до смешного легким выбор между амбициозными призывами Штадиона и его собственными скандальными действиями. 8 марта он потребовал от суверенов принять законодательные акты, обязывающие аннексированных князей, графов и рыцарей проживать внутри Рейнского союза. 24 апреля «Монитор» сообщил о решении конфисковать имущество тех, кто оставался на австрийской службе. Конфискации (хотя и с компенсацией) подлежало также имущество тевтонских рыцарей и Мергентхайм, который, как уже упоминалось, был сразу же передан Вюртембергу. Со стороны Наполеона это выглядело мелочной местью, но конфискации играли для него определенную роль в сложных ситуациях: во время каждого европейского кризиса ему приходилось одаривать своих германских ставленников.

Итак, противоборство с Наполеоном снова повлияло на личную судьбу, и Меттерних поспешил заверить кайзера в своей лояльности. «Судьба семьи зависит от августейшего дома Австрии, – торжественно провозглашал он, сообщая об акции Наполеона, – члены моей семьи никогда не предадут своих государей. Они могут потерять имущество, но никогда не уступят преступным намерениям». В этих принципах, добавлял он, «я воспитываю своего единственного сына». (Сына звали Виктор, 1803 года рождения.) С этим подтверждением преданности он наблюдал приближение войны, для развязывания которой приложил столько усилий. Он покинул посольство в Париже с тем же самым убеждением, с каким прибыл – верой в то, что власть Наполеона должна быть уничтожена, а не просто встречать сопротивление. Он уехал из Франции таким же, каким приехал сюда – пленником Бонапарта.

Глава 4

Война и мир: Становление Меттерниха как Министра Иностранных Дел

Однако Меттерниху сразу не удалось уехать – его задержал в Париже Наполеон. В отличие от заточения в Страсбурге во время подписания Акта об образовании Рейнского союза эта задержка, кажется, не преследовала скрытых мотивов. Это был просто ответ на задержание в Вене нескольких французских дипломатов. Причины задержки Меттерниха на вполне ясны. В автобиографических мемуарах она объяснялась задержанием французских дипломатов, вызвавшим ответную реакцию французских властей. В официальном же отчете, сделанном вскоре после своего освобождения, Меттерних связал свое задержание с «делом Шерлока». Это был французский эмигрант, проживавший в Вене. С приближением войны он был выслан, но затем арестован как шпион. В силу таких неурядиц Меттерних оказался в стороне от событий (фактически он не знал о них), определивших обстановку, с которой он столкнулся по возвращении в Австрию. Но поскольку это существенно не только для уяснения его роли в мирных переговорах, но также его будущей политики в отношении Германии, необходимо сделать небольшое отступление.

10 апреля 1809 года эрцгерцог Карл послал войска за реку Инн и началась война. 22 апреля он был разбит под Регенсбургом – отброшен от ворот самого города, где некогда заседал рейхстаг. Без взятия Регенсбурга было невозможно рассчитывать на восстановление рейха. В самом деле, этот вопрос превратился вскоре в проблему сохранения империи Кобенцля, поскольку войска французов и рейнских союзников, непрерывно преследуя отступающие австрийские войска, вошли 13 мая в Вену. В свете этого факта представляется малосущественным то, что небольшой контингент войск под командованием зятя Франца, эрцгерцога Фердинанда, правившего в Модена-Есте, захватил между тем Варшаву.

Не меньше разочарования принес провал запланированного выступления германских повстанцев. Штадион связывал это с военными неудачами Карла, но дело заключалось в том, что австрийская пропаганда была нацелена главным образом на аристократов – «людей, составляющих так называемое «светское общество», как выразился французский посол в Мюнхене, – а эти люди не были склонны рисковать своими головами в опасных предприятиях. Мятежники, кроме того, плохо координировали свои действия и не отличались дисциплинированностью. Несмотря на усилия Наполеона, этого революционного гения, преподнести повстанцев царю как якобинцев, заговорщики на самом деле являлись в душе романтиками-любителями – «неловкими энтузиастами и ветреными прожектерами», согласно насмешливой характеристике, данной им Генцем, предсказавшим провал их выступлений. Героическим исключением стал Тироль. Там недовольство баварским правлением вылилось в массовое повстанческое движение, его лидеры добились полного успеха, и 1 июня они уже управляли провинцией от имени Австрии.

Поколением раньше, в разгар кабинетной войны, потеря столицы почти несомненно привела бы к окончанию войны. Теперь все происходило иначе. В течение года Наполеон владел Мадридом, но не Испанией. Сейчас, утвердившись в Вене вдали от своих баз, французский император понимал, что перед тем, как продиктовать условия мира, он должен сначала разгромить австрийскую армию. А Карл искусным отходным маневром вывел ее на сильно укрепленные позиции на левом берегу Дуная близ Вены. Вопреки протестам Штадиона и представителей военной партии Карл ожидал атаки войск Наполеона вместо нанесения удара первым. 20 мая атака началась. Проведя блестящую контратаку и проявив при этом личную храбрость, Карл нанес Наполеону поражение. Выбитый из спорных городов – Асперна и Эсслинга, Наполеон укрылся в Лобау, острове на Дунае.

Непосредственным следствием победы стал подъем энтузиазма в Австрии. Асперн казался магическим кристаллом, который поможет вовлечь в войну Пруссию и Россию, а также стимулировать германское восстание. Штадион, полный надежд, отправил в Берлин полковника Штайгентеша только лишь для того, чтобы узнать, что пруссаки все еще требовали в качестве цены за свое участие в войне контроль над Северной Германией и соглашались выступить в любом случае только при поддержке России. Александр в такой поддержке отказал, хотя относился к Австрии более благосклонно, чем Пруссия.

Выполняя свои обещания, царь воздерживался от нанесения серьезных ударов по австрийцам. В самом деле, он действовал так медленно, что эрцгерцог Фердинанд, как упоминалось, смог овладеть Варшавой и