У меня есть интересная статья профессора Гелиана Михайловича Прохорова[25], посвящённая исихазму. Это я для лекции когда-то материал собирал. Вот интересно, послушайте: «Существеннейшей чертой построенного Паламой[26] философского базиса, которая затем специально была закреплена в православной догматике, было понятие энергии — "божественной энергии", которая пронизывает, животворит весь земной мир. Эта энергия является как бы посредствующим звеном между всемирной божественной сущностью и миром, людьми».

Представляете, в июне 1341 года в константинопольском храме Святой Софии при большом стечении народа состоялся первый «исихастский» собор-диспут. С одной стороны выступал интеллектуал, знаток классической греческой философии и, как бы мы сейчас определили, западник — монах Варлаам[27]. А оппонентом у него был Григорий Палама — пустынник с блестящим столичным образованием, знаток богословия и византиефил. А главной темой был «фаворский свет» или «божественная энергия».

— В июне 1341 года?

— Ну да… В истории случаются совпадения… Июнь 1341-го — июнь 1941-го. События-образы никак не связаны между собой. На что я обратил внимание — поиск понятий «Фаворского света» или «божественной энергии». Если посмотреть на нашу проблему через призму дискуссии Варлаама и Паламы: один говорит: «Вот дом, божье творение, стройная система — радуйтесь и изучайте его»; другой парирует: «Дом есть только потому, что его пронизывает энергия, божья энергия. В ней всё дело. Она направляет, сохраняет порядок. Её познание — основная цель». Вот здесь могут быть ответы, над этим стоит подумать.

— Вот и подумай; и береги свою семью, и себя. Пойду. Спасибо за чай. Не забудьте, к себе вас жду.

— Спасибо. Конечно, придём…

Я проводил нашу соседку и соратницу, запер дверь и сел в кресло.

Кто управляет процессом, не так важно. Это может быть кто угодно. Важнее разобраться в природе «явления замещения». То, что рассказала наша соседка, требует обдумывания. Нет, я ожидал, что при сверлении будут открытия, но такое! Алмазный бур сверлил бетон, которого не было. Была дверь, за дверью коридор, потом опять дверь и комната. Были какие-то вещи, мебель… Это всё пропало или было «замещено». Вместо пустоты появилось некое «вещество комнаты», по плотности напоминающее бетон… Химический состав неизвестен, и принцип, по которому происходило замещение, тоже непонятен. А важно, что никакой мистики здесь нет. Вся эта история с колдовством — лишь прикрытие… «Икона мироточит». Мистику в сторону…

И если размышлять, используя опыт органической химии, реакции замещения, то вытеснить «нечто» из сложного соединения (возьмём наш дом) может только определённый элемент. А если они, эти тайные «творцы» свечи, использовали «универсальный элемент», который способен вытеснять что угодно и откуда угодно? В органическом сложном соединении хлор вытесняет водород, но это самое вытеснение качеств исходного образца не меняет. Наш дом тоже остался домом даже без одного водорода… (Какого «водорода»? Заговорился. Без одной квартиры.) А та «водород-квартира» осталась в этом же сосуде, только теперь уже не как «водород-квартира», а как «бог его знает что». С ума можно сойти.

Я вспомнил, что в детстве читал книги М. Ильина. Он был братом С.Я. Маршака, настоящее-то имя его Илья Маршак, а «М. Ильин» — это его литературный псевдоним. Он, стало быть, современник нашим героям и, что немаловажно, тоже химик по образованию. Химиком ему поработать долго не пришлось, Илья Маршак заболел туберкулёзом в Питере, оставил работу в химической лаборатории и стал писателем.

Так вот М. Ильин одну из глав своей книги посвятил описанию открытия реакции «замещения». Примерно так это было: «К известному в Париже химику Дюма обратились за помощью, как сделать мутно-грязного цвета восковые свечи светлыми. Он посоветовал отбелить их хлором. Так и сделали. Но во время бала в знаменитом дворце Тюильри свечи при горении стали распространять удушливые пары хлора. Бал был прекращён. Потребовали расследовать это происшествие, и привлечённый к нему Дюма нашёл причину: при отбеливании хлор заместил часть водорода в воске. Свечи зажгли, и хлористый водород стал наполнять зал».

Воск — «квартира», и в том и в этом случае произошло замещение. Ну если предположить, что некие злодеи научились управлять такой «реакцией», то почему они всё делают в тайне и не предъявляют миру свои возможности? Это же власть безграничная! Что им мешает? С другой стороны, всю историю можно представить как серию реакций замещения. Была, к примеру, отстающая от мирового прогресса Россия, и решили Некто провести металепсию, чтобы улучшить её качество. Отрицательным хлором можно представить «идеи Маркса», так понравившиеся разночинной интеллигенции, а «водородом положительным» — прежнюю систему устройства государства — «монархию». «Заместили». Много ли народ от этого выиграл? Как после совета Дюма в обморок падали, отравившись парами «хлористого водорода» там в Париже во дворце Тюильри, так и России от новой идеи, «марксизм + ленинизм», голову потеряли.

После разговора с бабушкой Милой я почувствовал облегчение, как камень с души свалился, когда понял, что к «замещению» её квартиры не имею никакого отношения. Возможно, её хотели убрать, провели «выстрел», но промахнулись. Хотя почему промахнулись? Этот «выстрел» — эксперимент, и он удался, в этом сомнений нет, несмотря на то что свидетельница осталась жива. Объектом была квартира, а человек — её часть. «Мы есть то, что едим», — утверждал Гиппократ. «Мы есть то, где живём», — добавил бы я.

Возьмем, к примеру, наш самый обыкновенный девятиэтажный дом; его построили на месте убранных бараков и домишек частного сектора. Часть дома заселили сотрудники завода и бюджетники, а часть — бывшие обитатели бараков. Они там наверху заселились, прихватив с собой вместе с нехитрым скарбом привычки, нравы — всю субкультуру барачного обитания. Бараков давно уж нет, но они как бы есть. Они в сознании. Бараки нельзя разрушить, разрушив только их как модель жилища. Люди не изменились, поменяв среду. Наоборот, вчерашние обитатели бараков стали изменять новую среду, воспроизводя утерянное. Не сразу. Вначале был страх, страх к новому. Жильцы присматривались, принюхивались, сверяя, что потеряли и что получили. Они не только не учились жить по-новому, они и не собирались это делать. И как только страх нового прошёл, когда убедились, что новые запахи, новая обстановка ничем не угрожает им, барачные «коммуны» стали возрождаться. Вот «коммунары» сидят на лавочке, пьют пиво, грызут семечки, орешки, раскидывая шелуху перед собой. Мусор, окурки, пустые банки, бутылки грязной полосой тянутся от лавочки к подъезду. Повторяю, кричу вслед за Гегелем: «Массы надвигаются!»