Гораздо безопаснее избегать романов в любой форме. Вот почему она так и оставалась девственницей. Пока не познакомилась с Яннисом.

Таких, как он, она никогда прежде не встречала, и не только потому, что он был богат, — чтобы растянуть деньги, она всегда останавливалась в самых дешевых хостелах и мотелях. Там богачей не встретишь. До Янниса она никогда не общалась с богатыми. Яннис же был не только богатым, но и очень обаятельным и красивым. Ей нравилось его чувство юмора. Она восхищалась его умом. Он столько повидал! Он был светским человеком, человеком, умудренным жизненным опытом. Настоящим мужчиной. И она влюбилась в него по уши.

То, что их объединяло, было уникальным. Чтобы понять такое, опыт не требовался. Произошло настоящее чудо. Обоих охватила божественная страсть.

А потом все рассыпалось.

Ее умудренный жизненным опытом муж пожелал запереть ее в клетке…

Яннис придвинулся к ней так близко, что она почувствовала его дыхание, и прошептал:

— Ты так сильно скучала по мне, что никто больше не был тебе нужен?

Вцепившись в одеяло, она презрительно фыркнула в ответ. Из ее горла не могло вырваться ни звука.

Если даже в какие-то моменты ей казалось, что она созрела для новых отношений, в глубине души понимала: все бесполезно. То, что прежде объединяло их с Яннисом, было слишком волшебным и не могло повториться ни с кем другим. Никто на свете не мог с ним сравниться.

Тепло его дыхания ушло; он повернулся на другой бок, выключил свет, и комната погрузилась во тьму.

Керен все острее сознавала, что он лежит рядом совсем голый. Сердце никак не желало успокаиваться. Потом ей показалось, что ночная рубашка душит ее. Чтобы не сорвать с себя ненавистный предмет одежды, она крепче вцепилась в одеяло.

— Тебе трудно дышать, glyko mou?

Она с трудом вздохнула. В горле у нее пересохло.

— Я в порядке, — солгала она. Казалось, легкие не желают раскрываться. — Давай спать.

— Как я могу уснуть, если не слышу твоего дыхания? Может, уже пора тебя реанимировать?

— Только тронь меня, и получишь пинка в самое больное место.

— Обожаю, когда ты ругаешься.

Она плотно сжала губы. Не стоит ему потакать. Ведь именно этого он добивается. Хочет спровоцировать ее.

Он сбросил свою половину одеяла и потянулся:

— Это мне так жарко или в комнате действительно душно?

— Тебе. — Сброшенная половина одеяла лежала между ними, но дополнительная преграда не имела для нее никакого значения, особенно когда по другую ее сторону лежал Яннис во всей своей наготе и красоте.

— Включу кондиционер, — решил он, потянувшись за пультом управления рядом с ночником.

— Делай что хочешь, только давай спать.

Злясь и на него, и на себя, Керен повернулась к нему спиной.

Мгновение спустя струя прохладного воздуха коснулась ее лба и кончика носа — единственных частей тела, не укрытых одеялом.

Яннис снова потянулся, только на этот раз он перекатился на бок и чуть придвинулся к ней. Теперь он лежал так близко, что его дыхание щекотало и согревало ей макушку.

Ей снова стало трудно дышать; стараясь впустить в легкие хоть немного воздуха, она отодвинулась от него. Он тут же придвинулся следом.

— Вернись, пожалуйста, на свою половину! — Ей хотелось быть резкой, но слова больше напоминали мольбу.

— На твоей половине теплее, чем на моей.

— Ты только что жаловался, что тебе жарко!

— А теперь мне холодно.

— Так выключи кондиционер или укройся одеялом.

Он вздохнул, как будто она просила его о каком-то жульничестве:

— Хорошо, я вернусь на свою половину и замерзну, если ты настаиваешь.

— Настаиваю.

Он снова вздохнул и отодвинулся от нее.

Тело тут же приказало позвать его назад.

Когда он наконец утих, Керен поняла: на сей раз он устроился на краю своей половины.

Как же ей самой хотелось лечь ближе к нему!

— Керен!

— Что? — хрипло спросила она.

— Если я тебе нужен, я рядом.

— Яннис!

— Да, glyko mou?

— Заткнись, и давай спать.

От его тихого смеха мурашки побежали у нее по спине. Она крепко зажмурилась.

Прошло несколько минут тишины, прежде чем она смогла дышать. Но сердце никак не желало успокаиваться. Пульс участился. Жар внутри перешел в пылающее пламя. Нарастала и пульсация между ног.

Настоящая пытка!

Дыхание Янниса постепенно делалось все глубже.

Он уснул.

Керен хотелось кричать.

Яннису всегда удавалось засыпать по собственной воле, но то, что он заснул сейчас, когда она охвачена желанием, показалось ей олицетворением жестокости.

Она не знала, чего ей больше хочется. Перекатиться на другой бок и хорошенько пнуть его за то, что он довел ее до такого состояния. Или перекатиться к нему, прильнуть к его губам и…

Она еще плотнее зажмурилась, стараясь прогнать соблазнительные образы, но все было бесполезно.

Достаточно Яннису дотронуться до нее хоть кончиком пальца, и она тут же тает. Так было всегда.

В жилах у нее текла не кровь, а расплавленная лава.

Не думая, она перевернулась на спину.

Повернулась к нему лицом. В окно проникал лунный луч; его хватило, чтобы увидеть его сильное, мужественное, красивое лицо. Рот у нее увлажнился.

Рука медленно двинулась к его лицу. Она отдернула ее, прежде чем палец прижался к его губам.

Она не может сделать первый шаг. Тогда он получит все, что хочет. Яннис все точно рассчитал. Керен решила, что не попросит пощады и не подаст ему себя на блюде. Особенно после того, что было. Остатки ее гордости будут разбиты вдребезги.

Прежде чем тело одержало верх над мозгом, Керен сбросила одеяло и вылезла из постели. Осторожно прокралась к двери и выскользнула наружу, боясь обернуться и увидеть, что глаза у него открыты. Она даже не дышала, пока тихо не закрыла за собой дверь.

Потом она поднялась по лестнице на второй этаж и побежала на другую сторону виллы, спеша оказаться как можно дальше от него.

Она подошла к высокому окну гостевой спальни, которую выбрала своим убежищем, распахнула его, села на широкий подоконник и стала ждать, пока остынет раскаленная кожа.

Неужели ей удалось не разбудить его? Или он сейчас бродит по вилле и разыскивает ее?

Едва последняя мысль возникла у нее в голове, как ручка двери повернулась и на пороге возник силуэт Янниса.

Керен спрыгнула с подоконника.

Он шагнул к ней.

Ей хотелось сделать шаг назад, но мешал подоконник.

Он не произносил ни слова, пока не очутился прямо перед ней.

— Прячешься от меня, glyko mou? — Он смотрел на нее в упор.

Ее колени подгибались. Сердце увеличилось в размерах и бешено колотилось в