И все же, несмотря на это, Корнеи чувствовал глубокое разочарование. Основная идея Карлсона явно работала, но даже в относительно контролируемых и благоприятных условиях лаборатории в Астории возникало много непонятных осложнений. Если ежедневные изменения в погоде и произвольное скопление случайных электростатических зарядов могли нарушить процесс, как можно было надеяться создать коммерчески жизнеспособную машину, которая должна будет работать круглый год в любой офисной обстановке? Электрофотография казалась Корнеи более стоящей внимания, чем прорыв в области копирования документации. Когда в марте 1939 года срок его договора о работе по найму истек, он сказал Карлсону, что принял предложение о работе от фирмы Brush Development Company в Кливленде. Это была электротехническая компания, занятая разработкой магнитофонной ленты для звукозаписи – область исследований, более подходящая для применения высокой инженерной квалификации Корнеи. (Исследователи фирмы Brush также работали над микрофонами, осциллографами и торпедами.)

Мужчины сохранили дружеские отношения и переписывались какое-то время. Но у Корнеи не было веры или энтузиазма относительно электрофотографии. Незадолго до отъезда в Кливленд он встретился в Нью-Йорке с Карлсоном, и они решили расторгнуть соглашение, по условиям которого Корнеи получал 10 процентов от будущих доходов Карлсона от электрофотографии, если таковые будут, а Карлсон становился единственным собственником всех изобретений, которые Корнеи смог сделать в период работы в лаборатории Карлсона. На одно такое изобретение Корнеи стремился сохранить свои права, и в июле он написал Карлсону письмо, освобождающее Карлсона от своей части соглашения, добавив: «Ты, в свою очередь, согласился оставить за мной неограниченное право на мою идею, касающуюся сканирования фотопроводящего слоя электронным лучом (зафиксированную в моей записной книжке для тебя в конце марта)». В ответном письме Карлсон написал, что он «с радостью соглашается удовлетворить» эту просьбу.

Так получилось, что Корнеи не занялся разработкой своей идеи сканирования. А о своем решении аннулировать договор о выплате процентных отчислений ему пришлось пожалеть.

Вскоре после отъезда Корнеи в Кливленд Карлсон окончил юридическую школу. Однако это достижение не взволновало его, и он не бросился сразу сдавать экзамен для вступления в коллегию адвокатов (хотя он сдал его на следующий год). Тем временем его отношения с женой становились все более напряженными. Работа с Корнеи, отнюдь не разочаровавшая его, убедила, что ему потребуются дальнейшие финансовые затраты, чтобы продолжить разработку идеи – основной темы семейного раздора. Он закрыл свою лабораторию, сэкономив 15 долларов в месяц, но перевез все свои научные материалы в квартиру, где соорудил небольшой верстак в чулане. Он и Эльза сделали попытку возродить свои чувства, проведя вместе две недели во Флориде, но затаенная обида и несовместимость характеров остались. Летом 1940 года родители Эльзы отправились на автомобиле в длительную поездку в Калифорнию, и Эльза поехала вместе с ними, в то время как Карлсон остался дома – фактически это была попытка жить раздельно и довольно убедительный довод, что должно было случиться.

Даже когда Эльза физически была рядом, Карлсон избегал ее общества, проводя выходные дни за работой в лаборатории и библиотеке. Он написал письма в более двадцати компаний, включая IBM, General Electric, RCA и A.B. Dick, в надежде, что кто-нибудь из них будет заинтересован в коммерческой разработке электрофотографии. Позднее он говорил, что ответы на эти письма были наполнены «восторженным и единодушным отсутствием интереса», хотя некоторые фирмы все-таки пригласили его приехать и представить свое изобретение.

Корнеи до отъезда в Кливленд собрал демонстрационный комплект, состоящий из нескольких формных пластин с копировальным слоем, контейнер с порошком для распыления и другие материалы. Теперь Карлсон использовал этот комплект для своих презентаций, но их результаты были неудачными. Как правило, ему приходилось встречаться с представителем главного офиса компании, которого Карлсон называл «торговцем старыми фотостатами». «После того, как я показывал ему мой процесс и рассказывал о предполагаемом его применении, он начинал упрекать меня в том, что я зря потратил его время, и выражал ко всему полное презрение».

Итак, возникли две проблемы: посредственные результаты презентации и неспособность Карлсона быть достаточно убедительным, чтобы преодолеть естественный скептицизм его собеседников. «Поговорив с несколькими представителями промышленности, я понял, что моя плохо продуманная демонстрация не впечатляет их, – говорил он позже. – Технически подготовленный человек обычно понимал ее суть, но немногие видели ее потенциальные возможности. На бизнесменов она не производила впечатления. Очень трудно было найти кого-нибудь, кто бы смог мысленно представить себе дальнейшие шаги в сторону конструкторской разработки процесса».

Фортуна начала поворачиваться лицом к Карлсону в ноябре 1940 года, когда был издан его первый патент и газета «Нью-Йорк тайме» опубликовала краткую статью на первой полосе ее второй тетради. Эта статья вызвала несколько откликов, включая один от руководящего работника фирмы IBM, который сказал Карлсону, что его идея возбудила в нем интерес. «Мы договорились о встрече, я пришел в его офис и установил мое жалкое оборудование, – вспоминал Карлсон. – В назначенное время в комнату друг за другом вошли восемь или десять человек и расселись по местам, и я продемонстрировал им процесс. После этого я дал объяснения по поводу предполагаемых потенциальных возможностей процесса и затем попросил их задавать вопросы. Не было сказано ни одного слова. Через несколько минут, по знаку руководителя коммерческого отдела, все встали и вышли из комнаты, и на этом все закончилось».

Несмотря на это, Карлсон послал письмо, предлагая фирме IBM «исключительные права на территории США и Канады на использование всех своих патентов и заявок в области фотографического копирования документов и на все виды применения в коммерческом оборудовании, и ограниченные права для всех других областей», включая изобразительную фотографию, рентгенографию, передачу факсимильных изображений и создание фотоформ для литографской и других видов печати и множительных процессов. Взамен Карлсон требовал выплаты минимального ежегодного авторского гонорара в сумме 10 тысяч долларов с 5 процентов дохода IBM от продаж и арендных платежей – требование, срок которого заканчивался по истечении одного года, если реальные продажи и арендные платежи не превысят этот минимум и IBM не предпочтет лицензию с ограниченными правами. Иначе говоря, Карлсон предлагал фирме IBM исключительное право на разработку того, что станет незаменимой машиной ксерокс, – сделку, от которой компания, если она передумает, могла бы отказаться по истечении одного года, потеряв всего 10 тысяч долларов авансовых платежей с доходов. (Если бы IBM согласилась на эту сделку, «ксерокопирование» могло бы быть известно сейчас как «ай-би-эм-ирование».)

Через месяц Карлсон написал снова, чтобы узнать, почему он не получил ответа. Последовал неторопливый обмен письмами от фирмы IBM с уверениями, что вопрос находится в стадии рассмотрения. Наконец, 13 марта 1941 года руководитель коммерческого отдела написал: «Ссылаясь на тему электронной фотографии, к которой вы привлекли наше внимание, заверяем вас, что рассмотрение этого вопроса продвигается вперед, но у меня возникла идея предложить вам принести вашу модель, если таковая имеется, в наш офис и показать ее в действии, это позволило бы нам получить о ней полную информацию».