К 1940 году в институте Battelle (пережившего Великую депрессию отчасти благодаря своим попечителям, которые незадолго до краха фондовой биржи перевели значительную часть средств фонда в государственные ценные бумаги) работало уже более двухсот инженеров и других сотрудников. Институт приобрел репутацию авторитетного консалтингового агентства в области промышленности, к которому любой производитель мог обратиться за помощью с целью создания, например, насоса с клапанами, способными выдержать очень высокие температуры. Ученые института Battelle также делали собственные открытия, и среди них было несколько связанных с новыми сплавами, а во время Второй мировой войны они выполняли исследования для обороны США. (Сотрудники Battelle разработали усовершенствованный сорт брони для американских танков и изготовил урановые топливные стержни, использованные в Манхэттенском проекте.) К 1944 году, когда Честер Карлсон рассказал Расселу Дейтону о своем изобретении, институт Battelle распространил свою деятельность на области, которые лишь косвенно относились к металлургии. Одной из них была полиграфия.

Карлсон приехал в Колумбус для презентации своего изобретения весной 1944 года. Группа сотрудников, пришедшая на встречу с ним, включала Дейтона, несколько других ведущих ученых и инженеров института и Клайда Уильямса, который сменил Жилетта на посту директора. Карлсон провел стандартную презентацию и, как обычно на таких встречах, использовал демонстрационный комплект Корнеи для изготовления маленькой расплывчатой копии, в основном, повторив эксперимент Астории. Во время предыдущих показов всегда наступал такой момент, когда люди, с которыми он говорил, начинали кашлять в кулак, перекладывали бумаги на столе и упорно смотрели на стол. Однако в Battelle реакция была другой. Дейтон взял копию, которую сделал Карлсон, и показал ее всем присутствующим. Он сказал: «Как бы неумело это ни выглядело, мы с вами впервые видим репродукцию, сделанную без участия химической реакции и сухим способом».

Для Карлсона это тоже была первая презентация для группы хорошо осведомленных людей, которые понимали, о чем он говорит, и были уверены, что в этом что-то есть. Вскоре после встречи Роланд М. Шафферт, один из присутствовавших инженеров, написал внутренний меморандум с положительным отзывом и перспективами. «Изобретение г-на Карлсона в области электрофотографии, по всей вероятности, обладает потенциальными возможностями, и, если его можно будет заставить работать приемлемым способом, оно будет иметь широкое коммерческое использование». Шафферт был руководителем полиграфического отдела института Battelle. Он пришел в институт из фирмы Mergenthaler Linotype Company, производящей наборные машины[17]. В своем меморандуме он определил два требования, которые необходимо было выполнить до того, как рабочий продукт можно будет запустить в производство: добиться «более высокой резкости электрического изображения» и «разработать рентабельный способ трансформирования этого изображения в пригодную для печати субстанцию». Он предложил сосредоточиться сначала на поисках фотопроводника, более качественного, чем сера или антрацен, которые требовали длительного экспонирования, а затем решать проблему печати. «Возможно, что ионизированные частицы краски могут притягиваться заряженным изображением так же хорошо, как порошок», – писал он.

Задачи, которые поставил Шафферт, были серьезными, но его отношение, в целом, убедило Карлсона, что Шафферта не смутила неудача с презентацией и что он уловил его основную идею. Остальное содержание меморандума Шафферта было также обнадеживающим. Шаф-ферт предугадал некоторые потенциальные области использования: копирование и размножение (и замена пигментного копирования, трафаретной ротаторной печати и гектографов, и фотостатов), создание печатных форм высокой и глубокой печати, а также прямое копирование оригинальных текстов. Все они были описаны в патентах Карлсона, и он верил, что Шафферт, перечисляя их, выражал им свое одобрение. «Этот процесс выглядит как увлекательная научно-исследовательская игра, – заключил Шафферт. – По всей видимости, успех или неуспех процесса можно будет определить на ранней стадии исследовательской работы».

К осени 1945 года Карлсон и институт Battelle заключили деловое соглашение. «Первое соглашение относилось в основном к агентским услугам, – говорил потом Карлсон. – Я назначил их эксклюзивным агентом по моим патентам и изобретениям в этой области, и они обещали включить в „пакет“ все изобретения, которые сделали. Они обещали приложить все старания для получения лицензии. Они согласились провести научные исследования, хотя объем их труда, который они должны были затратить на это, не имел долларового эквивалента. Мы договорились делить всю прибыль по доходам от коммерческих разработок в пропорции 60:40 – 60 процентов получал институт, а 40 процентов – я».

Сделка требовала от обеих сторон поиска дополнительных инвесторов, и Карлсон верил, что официальные обязательства, взятые на себя институтом Battelle, придадут потенциальным лицензиатам уверенности, что их деньги не пропадут. Однако все оказалось иначе. Карлсон и другие сотрудники Battelle посетили все фирмы, с которыми раньше вел переговоры Карлсон, и снова провели презентацию, и они также обратились к некоторым другим компаниям, включая всех ведущих производителей печатного, множительного и фотографического оборудования, но не имели успеха. Шафферт говорил потом: «Пытаясь найти спонсоров и лицензиатов, мы демонстрировали процесс представителям Eastman Kodak Company, Harris-Seybold Company и другим. Я лично провел показ члену исследовательской группы Kodak, когда он приехал в Колумбус, чтобы провести беседу с членами Центрального фотоклуба Огайо. Я объяснил некоторые из потенциальных возможностей, заложенных, по моему мнению, в этом процессе. Он заявил, что его фирму интересуют только фотопленки и фотоаппараты. Такие вот дела. Оглядываясь назад, я думаю, что, возможно, нам повезло, что эти люди не проявили интерес в то время. Ясно, что при нашем стремлении во что бы то не стало получить финансовую поддержку мы могли продать процесс очень дешево».

Да, и сам институт Battelle на первых порах не проявлял большого энтузиазма по поводу идеи Карлсона; общие капиталовложения в исследования электрофотографии составили всего 702 доллара в 1944 году, что едва ли превысило сумму, которую Карлсон заплатил Отто Корнеи в 1938 и 1939 годах. В следующем году, когда сотрудники Battelle завершили работу над заказами военного времени, затраты на электрофотографию возросли почти до 7 тысяч долларов. Это до сих пор кажется смехотворно маленькой суммой, даже по стандартам того времени, тем не менее она была достаточной, чтобы финансировать несколько главных технологических достижений в разработке идеи Карлсона.