— Ты не спросил его, что случилось?

— Еще одна штука, которой учат в армии, — говорит Тони, качая в ответ головой, — не задавай вопросов. Все, чего я хотел, — сохранить голову и получить пенсию.

Даже если бы Тони и задал вопрос, Уильям все равно вряд ли на него ответил бы.

— А у него к тебе были вопросы? — уточняю я, надеясь хотя бы примерно понять ход мыслей Уильяма.

— Только один. Он сказал, что кто-то слямзил ноутбук Андрея, и спросил, не знаю ли я, кто бы это мог быть. Его, похоже, очень интересовал этот компьютер, и Терндейл спрашивал о нем много раз, и все по-разному. Я ответил, что не в курсе, и не соврал, между прочим.

Тони улыбается мне открытой улыбкой, глядя на меня честными карими глазами. Я не могу себе даже представить, во что же впутался Андрей.

— Ты сказал, у тебя есть причина, чтобы говорить со мной.

— Ага.

Понго делает еще один большой глоток граппы, затем ставит стакан на стол и закрывает ладонями лицо, как будто читая молитву. Когда он снова смотрит на меня, его глаза влажны от слез.

— Через неделю после моего возвращения ко мне на Стейтен-Айленд приходил один тип, чтобы поговорить со мной. У него была куча вопросов об Андрее. Он спрашивал, не знаю ли я, где Андрей, или как с ним можно связаться, все в таком роде. Очень крутой парень.

— Когда точно это было? — резко спрашиваю я.

Тони задумывается, прежде чем ответить.

— Я как раз одевался, чтобы пойти в спорткомплекс «Мэдоулэндз», когда этот парень появился у меня на пороге, — вспоминает он. — У моего бывшего шурина были билеты на игру «Гигантов» против «Далласа» в понедельник вечером.

От выброса адреналина у меня перехватывает дух. Я смотрел эту игру в своем номере в Гарвардском клубе — вечером накануне того дня, когда Дженну убили.

— Как выглядел этот парень? — требовательно спрашиваю я.

— Козел, похожий на Кларка Кента.[8]Короткие волосы, дурацкие очки, наручные часы повернуты внутрь запястья, как у военного. На запястье татуировка, ты не поверишь — кот Феликс.[9]Говорил так вежливо, что лучше б послал. И у него был акцент.

— Какой акцент?

— Не итальянский и не русский. Где-то посредине.

— Где-то посредине находится пол-Европы, Тони. Ты никак не можешь сузить эту географию?

Он обиженно вскидывает руки.

— Ладно, забудь, — быстро говорю я, утешительно хлопая его по плечу. Если я задену чувства Понго, мне это не поможет. — Расскажи, что случилось.

— Я говорю этому типу, чтобы он убирался, а он предупреждает, что с ним лучше не связываться — как будто хочет запугать, чтоб я разговорился. Он пытался дать мне свою визитку с номером телефона, говорил, чтоб я позвонил ему, если Андрей со мной свяжется, и что он меня отблагодарит за беспокойство. — Тони пару секунд тяжело дышит. — У меня был щенок добермана, — прерывисто продолжает он, — всего пару месяцев от роду. Песик занервничал и начал лаять на этого типа. Он всего лишь щенок, но уже пытался защитить меня.

Тони прикрывает лицо салфеткой: слезы льются градом из его глаз.

— А дальше?

— А дальше этот тип схватил моего щенка за ошейник и сломал ему шею.

Гарвардский клуб заказал мне машину в аэропорт. Водитель — тихий ямаец в костюме в стиле «Блюз бразерс»[10]и с целым дипломатом записей регги. Он представился как Кертис. Мы едем на восток к вокзалу Гранд-централ, солнце только что село, грязь забрызгивает лобовое стекло, а Питер Тош распевает «Johnny B. Goode». Я закрыл глаза, пытаясь расслабиться, но я слишком взвинчен. Рассказ Понго все меняет. Каким бы невероятным это ни казалось, но Тиллинг, может статься, все же права. Возможно, Дженну убили какие-то парни, искавшие Андрея, парни, которые выяснили, что он отправил мне пакет, и хотели знать, что в пакете или откуда его послали. Мне нужно добраться до самой сути того, во что ввязался Андрей, и поездка в Москву больше не кажется такой уж большой ценой. Мой телефон звонит, и Кертис услужливо приглушает музыку.

— Питер Тайлер, — говорю я.

— Грейс Тиллинг.

— Нет ли получше способа связаться с вами? — сердито спрашиваю я. — За последние три часа я звонил вам четырежды.

— Способ получше был вчера, — отвечает она. — Тогда, когда вы обещали.

— Вчера мне нечего было вам сказать.

— А сегодня есть?

— Я встретился с парнем, который знал Андрея. И он сказал, что накануне убийства Дженны к нему приходил какой-то головорез и искал Андрея. Знакомый Андрея приказал этому типу убираться, и тот убил его собаку.

— Как?

— Поднял ее и сломал ей шею.

— И как зовут этого знакомого?

— Он не хочет, чтобы я вам рассказывал.

— С вами всегда приятно разговаривать, Питер.

В трубке раздается щелчок, и связь обрывается.

— Черт.

Я швыряю мобильный о переднее сиденье; телефон, аккумулятор и клипса разлетаются в разные стороны. Кертис равнодушно смотрит на меня через плечо, его глаза спрятаны за темными очками.

— Проблемы, приятель?

Я качаю головой, неприятно удивленный потерей самоконтроля. Мой тренер в старших классах задавал мне трепку, когда я выходил из себя. Он говаривал: «Лузеры бьют ногой по холодильнику, когда проигрывают. Победители же начинают работать еще усерднее». Я заново собираю телефон и набираю номер Тиллинг, в пятый раз попадая на ее голосовую почту.

— Грейс, это снова Питер. Головорез, который сломал собаке шею, оставил свой телефонный номер. Если вы найдете этого типа, я уверен, что смогу уболтать парня, с которым я говорил, сотрудничать с вами. — Я диктую ей номер и повторяю описание крутого парня со слов Понго, одновременно размышляя, почему я назвал ее по имени. — Меня пару дней не будет в городе, но я буду проверять сообщения.

Я размышляю, стоит ли мне извиниться за свою резкость, но потом просто нажимаю кнопку. Кертис вынимает закончившуюся кассету Питера Тоша из магнитофона.

— Еще что-нибудь поставить, приятель?

— У вас есть «Natty Dread»?

Он вставляет очередную кассету, и машину наполняет голос Боба Марли, протяжно поющего: «Lively up Yourself». На последнем курсе мы с Дженной ехали на машине из Итаки до Брансуика, штат Огайо, чтобы провести День благодарения с моим отцом, и снова и снова проигрывали эту песню на магнитофоне. Я откидываю голову на сиденье и слушаю, как «дворники» отбивают ритм.