— Давайте я отвезу вас, — предложил Фрэнк.

— Нет, не нужно, но будем признательны, если вы вызовите нам такси, мистер Куигли.

В это время в комнату вошла Несса; ребенок заснул. Им еще предстояло отвезти его в больницу — ту, которую они знали и где знали их. Там о малыше позаботятся.

— Мне очень жаль, что все так получилось, сестра, — Фрэнк смотрел на Бриджид, и та смотрела на него.

Было и в самом деле жаль. Они могли бы дать этому ребенку все, и в том числе столько любви, сколько он никогда бы не получил от Ивонны.

— Да, но если мы так поступим, все пойдет неправильно.

Фрэнк чувствовал, что она сомневается.

— Ну, не все, но с одной маленькой формальностью мы ничего поделать не сможем. Его мать считает, что он мертв.

— Пожалуйста, — вмешалась Рената, — я прошу вас, сестра.

— Я ведь не Бог и даже не Соломон, — отвечала Бриджид.

Было видно, что ей очень нелегко. Фрэнк и Рената очень подходили друг другу, такая милая пара. Хелен смотрела на них с выражением страдания на лице.

Портье попросили вызвать такси, и незадачливая четверка направилась к лифту. Впереди шла заплаканная Хелен, ее поддерживала сестра Бриджид, а вслед за ними рыжеволосая Несса несла завернутого в синий коврик ребенка.

Рената протянула руку и дотронулась до плеча Хелен:

— Спасибо, сестра Хелен, я знаю, вы хотели мне помочь.

— У сестры Хелен большое доброе сердце, — откликнулась Бриджид.

— Спасибо, — сказал Фрэнк, стоя в дверях. Он не смотрел на Хелен, уставившись прямо в большие серые глаза сестры Бриджид.

— Есть страны, в которых это можно сделать совершенно легально. Если хотите, обратитесь когда-нибудь ко мне, и я расскажу все, что мне известно, — сказала та.

— До свидания, Фрэнк, — пробормотала Хелен.

— Спасибо, Хелен. Сестра Бриджид права: у тебя большое доброе сердце, — и он коснулся губами ее щеки.

В такси все молчали, пока Хелен не сказала:

— Вы назвали меня сестрой; значит ли это, что я могу остаться?

— Это значит, что мы не будем принуждать тебя уйти. Но, может быть, теперь, когда ты столкнулась с вещами, о которых не имела раньше ни малейшего представления, тебе не так уж и надо прятаться. Быть может, ты сумеешь устроить свою жизнь за пределами монастыря… Тебе еще только предстоит узнать мир…

И все-таки сейчас Хелен уже не казалось, что сестра Бриджид предлагает ей уйти. И она чувствовала себя гораздо увереннее, чем прежде.

Она посмотрела на сестру Нессу, крепко прижимавшую к себе младенца.

— Как жаль, что ты не можешь оставить ребенка себе, Несса, — задумчиво сказал она. — Вместо того, что умер. Он мог бы стать для тебя утешением.

Она не заметила, как две женщины мельком переглянулись и вновь уставились на дорогу — каждая в свое окно такси.

Конечно, в магазинчике на углу все было дороже, чем в супермаркете, но зато ведь он на углу — потому и дороже. И еще потому, что открыт допоздна.

Десмонд любил туда захаживать. Было что-то завораживающее, почти мистическое в этом магазинчике; в том, как Суреш Пател умудряется затолкать на полки такую груду товаров… да так, что все каким-то чудом держится на месте и не обрушивается лавиной на пол. Мистер Пател, должно быть, владеет особым секретом, любил повторять Десмонд. Сеть продовольственных супермаркетов «Палаццо Фудз», где работал Десмонд, руководствовалась совершенно иным принципом — дать покупателю как можно больше места, чтобы он мог расхаживать и выбирать товар, а в идеале — соблазнился бы на такое, чего у него и в мыслях не было покупать. Заведение мистера Патела было вроде рынка. Сюда заходили купить сахару, когда оказывалось, что он кончился, или чего-нибудь к ужину, когда другие магазины уже закрыты. Кое-кто забегал за вечерней газетой и банкой консервированной фасоли. Если бы вы только знали, говорил мистер Пател, сколько людей по вечерам возвращаются домой, где их никто не ждет… Мистер Пател порой получал истинное удовольствие, разговаривая со своими покупателями.

Дейрдра, жена Десмонда, говорила, что ничего не имеет против мистера Патела лично, он всегда необычайно вежлив и почтителен — только вот в его магазине все чуточку дороже. Это местечко, беспорядочное скопление всякой всячины, напоминало мелкие лавки в Ирландии, которыми они, бывало, гнушались, опасаясь, что им подсунут что-нибудь… ну, скажем, не очень свежее.

Дейрдра не могла понять, почему муж останавливается у магазинчика на углу купить утреннюю газету, когда прекрасно мог бы купить ее рядом с работой и почитать в свое удовольствие на обратном пути.

Десмонду трудно было это объяснить. От заведения мистера Патела исходило ощущение какой-то устойчивости и стабильности. Оно не зависело от ненадежных неведомых поставщиков и гигантских международных компаний. Если покупатель не находил того, что ему нужно, мистер Пател подходил к делу со всей обстоятельностью. Например, как-то Десмонд спросил желе из красной смородины.

— А это джем или приправа? — заинтересовался мистер Пател.

— Думаю, можно употреблять и так, и этак. Десмонду и самому любопытно было. Они порешили между собой, что, когда желе появится, мистер Пател поставит его на полку рядом с горчицей, чатни и маленькими зелеными баночками мятного соуса.

— Скоро я досконально изучу вкусы и нравы британского пригорода, мистер Дойл. Столько всего узнаю, что впору будет книгу писать.

— Думаю, вы и так уже на целую книгу знаете, мистер Пател.

— Нет, я только начинаю узнавать, мистер Дойл. Но как же интересно! Знаете, как это говорится: здесь — вся жизнь человеческая… Вот так я это чувствую.

— Передо мной на работе тоже проходит «вся жизнь человеческая», но я, в отличие от вас, гляжу на нее без особого восторга, — печально улыбнулся Десмонд.

— Ну, это потому, что у вас должность важная, не то что у меня.

Дейрдра Дойл с этим бы согласилась. В самом деле, мистеру Пателу пристало с уважением смотреть на человека вроде Десмонда, который в свои сорок с небольшим уже занимает пост менеджера по Специальным Проектам в «Палаццо». А «Палаццо» стоит в одном ряду с «Сейнсберри» и «Уэйтроуз». Ну, пусть не совсем в одном, но кое-где считалось, что это именно так, а в родной Ирландии, где о двух последних никто и не ведал, «Палаццо» звучало куда внушительнее.

Естественно, Пателы живут не на Розмари-драйв, а там, где более пристало жить индийцам и пакистанцам, — так говорила Дейрдра, когда речь заходила о Пателах.

Но Десмонд знал, что на самом деле Суреш Пател с женой, двумя детьми и братом ютятся в крохотных кладовых позади своего магазинчика. Миссис Пател не говорила по-английски, а брат Суреша был чрезвычайно тучный и, похоже, страдал какой-то болезнью. Он сидел и приветливо улыбался, но в основном молчал, и толку от него в магазине не было никакого.