Отчет, который он пытался накропать, получался жалкий. А тут пришла Мэриголд, жалуясь на жуткое похмелье; не полегчало ей даже после похода в буфет, где она взяла холодного апельсинового сока, чтобы разбавить им похмелительную дозу водки. В буфете она услышала, что мистер Палаццо рвет и мечет: он имел не очень приятный разговор с бухгалтерами и обнаружил, что не получит на этот раз вдоволь денег, чтобы забавляться со своим несчастным барахлом, кожаными пиджачками. И теперь грозится перетрясти все «от и до». Тупая жирная итальянская задница! Будь он мужчиной, бросил бы все к чертям и подался в дело, к которому душа лежит, вроде этих модных тряпок! А не делал бы вид, что хоть каплю смыслит в бизнесе, которым, как всем известно, заправляет этот гангстер Фрэнк Куигли! Десмонда тронула страстная тирада Мэриголд.

— Спокойно, спокойно, — увещевал он. — Не горячись, только голова пуще разболится.

Мэриголд подняла на него красные опухшие глаза, в которых светилось искреннее участие.

— Господи, Диззи, бедняжка, вот напасть-то на твою голову… ей-богу, ты такого не заслужил.

— Ш-ш! Я буду проходить мимо холодильника, захватить тебе льда? Лечение без льда — пустое дело.

— Никогда тебе не бывать главным в этой дыре, и неудивительно: ты — человек.

Мэриголд проработала в «Палаццо» всего шесть месяцев и уже собиралась опять менять место. Теперь она подумывала устроиться в гостиницу или в парикмахерскую в Найтсбридже, где бывают члены королевской фамилии.

Придя в себя благодаря коктейлю — водке с апельсиновым соком и льдом, — которым она безуспешно пыталась угостить и Десмонда, Мэриголд решила пораскинуть мозгами и определиться с конкретными деталями работы, проделанной в отделе за время ее пребывания здесь.

— Господи, Диззи, что-то ведь мы сделали?! — Она наморщила лоб, напрягая память. — Я хочу сказать, ты же не сидел здесь, разглядывая с утра до вечера эти голубоватые ирландские пустыри на картине?!

1 Фешенебельный район Лондона.

— Нет. Вроде бы нет. Всегда находились какие-то дела, но, понимаешь, все это были посторонние заказы. — Десмонд словно оправдывался. — Поэтому все это не идет в счет моих личных инициатив. Отчет будет выглядеть не очень впечатляюще.

— А куда тебя переведут? Если отдел закроют.

— Этот кабинет — один из самых крошечных, так что меня вполне могут оставить здесь, только начальника поменяют. Понимаешь? То же место, та же работа, но иной порядок отчетности.

— И тебе не дадут пинка под зад?

— Нет-нет, — успокоил он ее. — На этот счет, Мэриголд, можешь не волноваться. Нет.

Она лукаво улыбнулась:

— Хочешь сказать, ты знаешь, где собака зарыта?

— В каком-то смысле.

Он говорил так тихо и грустно, что Мэриголд оставила эту тему.

— Ну, все равно пойду погляжу, что ценного можно извлечь из писем, которые я для тебя печатала, — сказала она.

Все было примерно так, как Десмонд и представлял. Карло сидел у него в кабинете. Мэриголд лезла из кожи вон — называла его мистером Дойлом, говорила о телефонных звонках и посетителях, но все ее старания не произвели на Карло Палаццо ни малейшего впечатления. Она даже раздобыла для кофе две чашки вместо обычных красных кружек, одна из которых была помечена — «Д», а другая — «?».

Карло Палаццо говорил о необходимости реорганизации, дальнейшего расширения, экспериментирования, непрерывного движения вперед. Он говорил о конкуренции; об инфляции, экономическом спаде, о забастовочном движении и о том, как трудно нынче стало найти место для парковки. Короче говоря, поднял чуть ли не все возможные мрачные темы, чтобы оправдать свое решение: отдел — как таковой — необходимо слить с другими отделами; его деятельности, разумеется, важной и необходимой, реорганизация пойдет только на пользу.

Когда слово «реорганизовать» прозвучало во второй раз, у Десмонда возникло ощущение, будто он входит в зал кинотеатра посреди сеанса и сразу же понимает, что эту картину он уже видел.

Он почувствовал огромную усталость. И что — так жить еще целых тринадцать с половиной лет? Пусть уж его сразу отправят работать на автостоянку. Вот это будет реорганизация — лучше не придумаешь.

С тяжелым сердцем Десмонд думал о том, как бы помягче объяснить все вечером Дейрдре. Он знал, что не будет ни сокращения жалованья, ни публичного объявления. Он лишится только звания. И Десмонд перешел к сути вопроса:

— Можно ли мне будет продолжать работать в этом кабинете, в этом офисе, независимо от того, к каким изменениям приведет реорганизация?

Карло Палаццо выставил вперед свои большие ладони. Если бы это зависело от него, то — конечно!

— Но это от вас не зависит, мистер Палаццо?

Да, похоже было, что не зависит. Реорганизация есть реорганизация: часть перегородок между офисами придется сломать…

Десмонд запасся терпением. Он знал, что рано или поздно все будет сказано, и торопить события не имеет смысла.

Его глаза блуждали по пейзажу с отлогими травянистыми склонами. Мейо никогда таким не было, там все выглядело по-другому: необъятные белесые небеса, каменные изгороди, маленькие бурые поля. Слащавая картинка на стене была словно взята с коробки шоколадных конфет.

Карло Палаццо подбирался все ближе к сути. Решающий момент, без сомнения, близок, чувствовал Десмонд. Опять эта уже знакомая изжога. Пожалуйста, пусть это будет какой-нибудь офис. Что-нибудь такое, чему не придется подыскивать объяснение. Какое-нибудь место в этом здании, где будет кто-то вроде Мэриголд, чтобы отвечать по телефону Дейрдре. Кто-то, кто будет говорить: «Минутку, сейчас соединю», когда его жена позвонит и спросит, как всегда спрашивает, мистера Дойла, менеджера по Специальным Проектам, пожалуйста. С повышением тона на «пожалуйста».

Пожалуйста, только б там где-нибудь, как-нибудь приткнулось слово «менеджер», только бы Дейрдре не пришлось до конца своих дней обращаться к какому-нибудь типу, который знать не знает никакого Дойла, не говоря уже о том, где он.

— Вот мы и подумали, что самое лучшее будет перевести вас на разъезды, — сказал Карло Палаццо.

— Только не на разъезды, мистер Палаццо… Прошу вас, только не на разъезды.

Итальянец окинул его озабоченным взглядом.

— Уверяю вас, Десмонд, это будет такая же важная должность, во многих отношениях даже важнее, и, как вы понимаете, речь не идет об изменении оплаты труда, жалованье останется в прежних размерах…

— Всего лишь свое место, какое угодно, где угодно… — Десмонд почувствовал у себя на лбу капельки пота. Боже Всемогущий, он уже попрошайничает! И почему только он не обговорил все заранее с Фрэнком Куигли!

Ведь вместе с Фрэнком они играли на каменистых холмах Мейо. И они оба знают, что в Ирландии не бывает такого неба, как на этой картине. Они с Фрэнком говорили на одном язьже. Неужели прошедшие годы воздвигли между ними непреодолимый барьер и он не может сказать Фрэнку без обиняков, что ему непременно нужен свой кабинет, пусть даже это будет дверь, за которой ничего нет? После стольких лет Дейрдра заслужила эту малость — возможность верить, что ее муж не последний человек в администрации крупной, солидной торговой фирмы.