Я раньше не знала ни одного человека, у которого были бы приемные родители. Это обстоятельство с задержкой в несколько секунд приводит меня в сильное замешательство, мне становится жарко и стыдно. Я все время жалуюсь на свою семью – и про себя, и Максу, и Эмми, даже Уоллису несколько раз жаловалась – в небольших сообщениях на форуме и в быстрых, брошенных мимоходом фразах в наших разговорах на бумаге в школе. Я думала, у него обычная семья. И мне никогда не приходило в голову, что хотя мои родственники порядком задолбали меня, все же они мне родные, моя плоть и кровь.

А как относится к своей семье Уоллис? Он может любить ее так же сильно, как я люблю свою. А то и сильнее, потому что никогда на них не жалуется.

Боже, я ничего не знаю.

Доходим до моей машины. Двери школы распахиваются, из них выскакивают тринадцати– и четырнадцатилетние девчонки и мальчишки и опрометью бросаются к автобусам. Уоллис ждет у моей машины вместе со мной, между нами повисло неловкое молчание, но тут мы видим темные головы моих братьев, несущихся к нам.

– До завтра, – говорит Уоллис.

– Пока, – отвечаю я.

Он идет к школе, где младшая сестренка наверняка уже поджидает его. Ко мне подходят Салли и Черч, их спины согнуты под тяжестью рюкзаков, в руках у них спортивное снаряжение. Они разговаривают о какой-то драке, случившейся сегодня в столовой, не обращая внимания на меня, запрыгивают в машину и пристегивают ремни. Я жду по крайней мере минуту, пока они наконец не замечают, что машина стоит на месте, а затем сажусь на водительское сиденье.

– Ты чего там застряла? – интересуется Салли.

Пожимаю плечами и завожу машину.

Личные сообщения форума Моря чудовищ

Если мои родители любят что-то больше, чем спорт, так это время, когда вся семья собирается вместе. Настольные игры, просмотры фильмов, совместные поездки. Остальная часть года лишь межсезонье, а зимние праздники – спортивный сезон: каждодневные тренировки, игры два раза в неделю.

Родители так зациклены на семейных сборищах, что День благодарения смахивает у нас на плей-офф. Надолго ли папа сможет заполучить Элизу, и Черча, и Салли для того, чтобы они помогали ему готовить? Насколько увлекательным окажется наш общий разговор за столом? Просто ли будет привлечь Элизу, и Черча, и Салли к мытью посуды после ужина? Во сколько настольных игр мы сыграем? Как долго можно удерживать Элизу вдали от телефона и компьютера?

Обычно мы справляем День благодарения с тетей Кэрол и всей остальной большой семьей. Мы приезжаем к тете Кэрол; дядя Фрэнк называет Салли и Черча проказниками и ерошит их волосы, хотя уже в прошлом году они были с него ростом; мама с папой становятся центром вечеринки, они считают своим долгом помочь в приготовлении к ней, в том числе и в готовке, они обязательно хоть раз беседуют со всеми дядюшками, тетушками, кузенами и кузинами; а я сижу в углу с телефоном, страшась того момента, когда кто-то из членов семьи подойдет и спросит, чем я в последнее время занимаюсь. Это означает, что они хотят знать, как дела у меня в школе и не решила ли я вернуться в отвратительный мир спорта, и как готовлюсь к колледжу. На их вопросы у меня есть целый набор ответов. «Прекрасно». «Нет, никакого спорта». «Я подала заявления в несколько колледжей. И решаю, куда лучше поступать». Они говорят всякие пошлости о том, что я обязательно найду свое место в жизни, что в колледже так здорово, что мне не захочется его оканчивать, и что великое множество учебных заведений подыскивает умненьких девочек вроде меня, желающих сделать карьеру. Только самые близкие родственники знают о «Море чудовищ», но и они считают, что это лишь хобби. А большинству членов большой семьи неизвестно даже, что я люблю рисовать.

Мне интересно, как я выгляжу в их глазах. Должно быть, кажусь не хватающей звезд с неба девицей, целыми днями пялящейся в экран телефона. Каждый год под конец вечеринки мне хочется заорать. Хочется опрокинуть свой стул, опрокинуть стол и разбить висящую в гостиной люстру тети Кэрол.

На самом деле я достигла гораздо большего, чем они, вот только не могу рассказать об этом. Они не должны знать обо мне всю правду, потому что это обернется катастрофой, но мне все же хочется поведать им о себе, чтобы они перестали обращаться со мной как с пустоголовой девушкой-подростком, которая останется такой на всю жизнь. Может, тогда они, черт возьми, оставят меня в покое в тихом углу с моей индейкой, моим картофельным пюре и моим телефоном.