— Нет, я не могу. Кто мне даст три тысячи? Мне не собрать такой суммы, — из последних сил отбивалась Лаврова.

— Этого не может быть! У вас ведь есть друзья. Неужели вы не заслужили их доверия? Вы соберете сумму в течение суток, уверяю вас!

— Я не могу рисковать. У меня никого за спиной. Только дочка и больная мать…

— Милая моя девочка! А для кого мы здесь работаем, как не для своих близких? — дама все поглаживала ее руку и смотрела прямо в глаза Ане. — Я здесь только ради своей дочери! Что мне, в сущности, нужно? Лично мне? Да ерунда: чашка кофе и томик Блока. Знаете, я отработала в музыкальной школе двадцать лет! И моя дочь работала там же. Что нас ожидало? Меня — крохотная пенсия. Ее, молодую, инициативную, умную женщину — бестолковые, бездарные ученики, их вздорные мамаши, комплекс собственной нереализованности. Нищета и безысходность. Я первая пришла сюда, в этот бизнес. Для меня он — лишь способ отодвинуть старость. А потом я привела сюда свою дочь. Ради нее самой. Она стала здесь руководителем группы! Она востребована, она богата! Так что, деточка, все, что мы делаем, мы делаем для своих близких! — с нажимом повторила она. — Вы оплатите операцию своей мамы. Разве она не будет благодарна вам до конца своих дней? Она будет гордиться такой дочерью! Вы сможете дать своему ребенку блестящее образование. Не здесь, среди полусумасшедших учительниц и пьяниц-учителей, а за границей, в лучших университетах мира. В Сорбонне, например.

Аня, совершенно загипнотизированная дамой, на последних словах все же недоверчиво улыбнулась.

— А что вы головой качаете? — прогудел над нею неизвестно откуда возникший Голушко. — Моя дочь, например, учится в Пенсильванском университете. И вообще, о чем тут думать? И почему слезы? Вы должны радоваться! К нам попадают лишь избранные! Это нужно ценить!

«Я, наверное, действительно ничего не понимаю. Не может же быть, чтобы Скотников сунул меня в дерьмо. Этого просто не может быть! Мы как брат с сестрой. Значит, что-то я не поняла», — уже не головой, а спинным мозгом подумала Лаврова.

Дама все поглаживала ее руку. Анна подняла голову. Вокруг них стояло человек десять. Все они, словно по команде, заговорили:

— Вы прекрасно справитесь…

— Мы все здесь помогаем друг другу…

— У нас не бывает проблем…

— Не отказывайтесь! Уже завтра вы пожалеете, но вас не возьмут… Этот шанс нельзя использовать дважды…

Над нею все кружили, ворковали… Дама все гладила ее руку.

Апатия достигла предела. Ане хотелось одного — выбраться из этого здания наружу. Выбраться любой ценой и уснуть.

— Что я должна сделать? — чужим голосом проговорила она.

— Сейчас ты пойдешь на беседу с руководителем группы, — жарко зашептал Скотников. Его лицо порозовело от предвкушения удачи. — Подпишешь контракт. И все. Остальное сделаем мы с Гусей. Расслабься и иди.

Анна поднялась, Скотников подвел ее к маленькому закутку в фойе. Там, за колоннами, просматривались столики, за которыми сидели все те же барышни в своих черных костюмах. Зазывалы. Напротив — такие же, как Лаврова, приглашенные. Молодой человек охранял вход в святая святых. Вот кто-то поднялся, направился к ним.

— Господа, поздравьте! У нас новый участник «Триады»! — прокричал молодой человек.

Публика рукоплескала, кандидата обнимали и целовали.

— Умник! Красавец! — услышала Анна голос давешней обворожительной дамы.

— Ну, иди! — Скотников слегка толкнул ее в спину.

Она немного пришла в себя лишь в «саабе» Голушко. Гуся сидела впереди, рядом с ним. Скотников и Анна — сзади. Толя сжимал ее пальцы. Ехали домой к Лавровой, обзванивать знакомых.

— Как я вас ненавижу! — проговорила Анна.

Супруги радостно рассмеялись.

— Если бы ты знала, Анечка, как мы ненавидели того, кто привел нас! — обернувшись, щебетала Гуся. — Тебя-то друг привел. Старинный, надежный друг. А нас — соседка по дому. Мы ее едва знаем. И уже когда внесли деньги, вернулись домой, всю ночь не спали. Толя мне говорит: «Мы приедем в понедельник на семинар, а двери закрыты, никакой фирмы нет». А я ему: «Неужели все эти люди, такая толпа собрались только для того, чтобы нас с тобой обмануть?!» А он мне: «Это актеры. Их наняли». А я ему: «Да где же столько актеров нашли?» Представляешь? Пришли в понедельник — все на месте, все работает. Господи, сейчас и вспомнить-то смешно! Поверь: сегодняшний день — его просто нужно пережить! Уже завтра мир для тебя изменится!

— Несомненно! — подтвердил молчавший до сих пор Голушко.

«Почему мы на его машине, а не на Толиной?» — некстати подумала Анна.

— Ты не сказал, что с меня потребуют деньги! — обернулась она к Анатолию. — Ведь я спрашивала тебя, помнишь?

— Ну, Анюта! Если бы я сказал, что взнос составляет три тысячи баксов, разве ты пошла бы сюда?

— Конечно нет.

— Вот видишь!

— Но это же… Это обман! Ты обманул меня!

— Детка! За каждым лучезарным богатством стоит день лжи. Это не я сказал, но сказано верно, — самодовольно улыбнулся Скотников.

Увидев изменившееся лицо Лавровой, он поспешно Добавил:

— У нас не ложь, нет! Это интрига! Каждый бизнес основан на определенной интриге. Ты пока всего не понимаешь. Вот придешь в понедельник на семинар, тебе все объяснят. Поверь, так было нужно. Врач тоже иногда лукавит с больным. Пугает его или скрывает диагноз. Но это во благо больного, а не врача.

Анна взглянула на часы. Восемь вечера. Они провели в бизнес-центре девять часов.

«Убей меня бог, чтобы я помнила, что мы делали столько времени! — думала она. — Ну, час болтались по фойе до начала кошмара. Потом часа два безумствовал этот Журавлев. А что еще? Не знаю… ладно, не в этом дело. Теперь нужно собирать деньги. Прямо сейчас. Что я буду говорить? Как объясню, почему такая срочность?»

Там, в «Триаде», ей было сказано, что основную часть взноса необходимо внести сегодня.

Неожиданно она поняла, что испытывает два страха: страх не собрать сумму и страх, что кто-нибудь узнает, для чего она в действительности собирает деньги.

Но все оказалось проще, чем она думала. Поскольку переговоры о займе на мамину операцию уже велись с коллегами, звонок Лавровой не был неожиданностью для кредиторов. Срочность, по совету Скотникова, Аня объясняла тем, что деньги нужно передать оперирующему хирургу завтра утром. Они перекурили, выпили по чашке кофе. Голушко повез компанию по адресам.

— А где твоя машина? — спросила Аня.

— У водителя жена рожает. Я его отпустил, — небрежно ответил Скотников.

К половине одиннадцатого вечера в руках Ани были две тысячи долларов. Остальную часть суммы предполагалось получить завтра. «Сааб» вновь помчал компанию в бизнес-центр.