Диди. Стоматолог на Земле-115 – должность выборная. Каждый взрослый землянин может быть избран в стоматологи на три года. А вот чтобы стать президентом или министром, нужно для начала получить специальное образование. Это, по-моему, справедливо. Понимаете, ну что может испортить стоматолог с инженерным, допустим, образованием? Ну, зуб, ну, два зуба, ну, допустим, тридцать два зуба. В самом худшем случае, один из его пациентов останется без зубов. А что может испортить президент-инженер? Все может испортить! Всю страну! Затеет, к примеру, войну – и все военнообязанное население без зубов и без голов. Так что, если смотреть в корень, избирать стоматологов, а не президентов, как-то безопаснее, безопаснее…

Ниоко поприветствовала всех собравшихся свистом, перешедшим в переливчатое хрюканье. Последние звуки ее приветствия потонули в ответном ликующем свисте. А девушка, сидящая в кресле справа от Элины, в ответ тоже громко и очень оперативно хрюкнула. Затем, оглянувшись по сторонам и заметив удивленный взгляд Эли и колдующего над ней парикмахера, прокричала:

– Мы с Ниоко учились когда-то в одном классе! На другой Земле! Давно! Еще до того, как она сделала операцию носа!

Элина усиленно закивала, показывая, что она все расслышала. Этикет ее собственной Земли предписывал в данной ситуации немедленно познакомиться с обратившейся к ней девушкой или, по крайней мере, ответить тирадой, содержащей не меньшее количество слов. Но Эля понимала, что ее голосовые связки конкуренции с толпой не выдержат. Ниоко между тем начала петь. Вообще-то ее песенка была проста и незамысловата. В первом куплете она пела о любви, во втором – о любви, а в третьем – о большой любви на всю, на фиг, жизнь, какой бы бесконечной и счастливой она, эта жизнь, ни была бы. Припев на 90 процентов состоял из хрюканья, достаточно мелодичного, и на 10 процентов из мычания, тоже вполне оригинального. Элю эта песня сразила наповал. Ничего удивительного. Особенно если учесть, что на ее родной Земле-4 даже магнитофонов с граммофонами не существовало, а усилителей, микшеров и прочих возможностей и тем более. Затем Ниоко спела о кошке, которая научилась нырять и обнаружила, что на морском дне живут кошачьи русалки. А затем она стала петь невероятной красоты и сложности блюз о каком-то флиссе. Элина заметила, что девушка, которая училась с Ниоко в одном классе, тоже знает эту песню и с удовольствием подпевает, стараясь не качать в такт головой, которая усилиями мастера постепенно превращалась в шар из подтаявшей сахарной ваты. Эля тоже пыталась сидеть неподвижно: ее волосы, ставшие местами прозрачными, от корней изгибались в разные стороны, а затем сосульками свисали вниз. С каждой сосульки что-то капало, похожее на чернила. Но, наверное, так оно и должно было капать, поскольку мастера это обстоятельство ни капельки не волновало. «Надо будет обязательно познакомиться с этой девушкой! – подумала Элина. – Узнать, что такое флисс, и слова записать…»

Спев еще пару песен, Ниоко удалилась. Ее сменили ведущие, которые продолжили знакомить собравшихся с мастерами и их работами. Ближайший к Элине экран находился прямо за спиной мастера, который работал впереди, чуть левее. Посмотрев несколько работ, представленных ведущими, Эля с сожалением отметила, что ее прическа, хоть и оригинальна, но вряд ли потянет на первое место или даже хотя бы на десятое. Впрочем, она тут же строго одернула себя: какие сожаления? Еще десяток дней назад она жила в одном из самых жалких, зачуханных миров, где лучшим развлечением были ночные сны, от которых наутро не оставалось даже воспоминаний. А здесь! А тут! Элина улыбнулась, облегченно выдохнула, и через минуту ею овладела приятная кошачья расслабленность. Место ведущих заняли цирковые артисты.

Прическа Эли в десятку не вошла. Правда, она получила приз за «лучшую зимнюю прическу». Таких утешительных призов было более сотни: самая вкусная, первейшая среди коротких стрижек, наиболее запоминающаяся, оптимальная при дождливой погоде… Парад причесок продолжался до позднего вечера. За это время Эля успела познакомиться с Машей Малининой, одноклассницей Ниоко, и еще с двумя участницами конкурса.

Стоя на сцене и ожидая награждения, Элина непроизвольно искала глазами Ризенгри, хотя и так знала, что он не придет. Риза она действительно в толпе не нашла. А заодно потеряла и новую свою знакомую, Машу. Вроде стояли все время рядом. Но в какой-то момент Маша куда-то подевалась.

Элина сошла со сцены, прижимая к груди награду – непонятного вида устройство, размером с фен или с утюг, но больше похожее на сапожок с двумя ручками и клавишами. Вокруг творилось нечто невообразимое. По крайней мере, робкая девушка Элина, с рождения никуда практически не выезжавшая из своего отсталого, провинциального городка, была от столь многолюдной и буйной тусовки в состоянии восторженного шока. Ее закрутило и понесло куда-то в самый центр шума и суеты вместе с какой-то веселой компанией. «Я потерялась! – подумала Эля. – Ну и пусть!»

Маша Малинина теряться, напротив, и не собиралась. Помахав над головой полученным призом «за самую круглую и воздушную прическу» и поприветствовав толпу, Мария деловито продралась к краю сцены и упорхнула к гримеркам. Она-то знала, куда ей надо идти. Толкнув одну из дверей, Маша прошла в изолированное помещение, заполненное цветами, конфетами, игрушками и сувенирами, и плюхнулась на мягкий пол, оглушительно при этом чихнув. Рыжий котенок, довольно солидного для котят размерчика, калачиком свернувшийся на столе между пудрами и помадами, тут же проснулся и вопросительно посмотрел на Машу.

– Будь здорова! – сказал котенок низким мяукающим баритоном.

– Ой, Тафик! – вздрогнула Маша. – Что с твоим голосом?

– Ничего страшного, капельку охрип! – махнул лапкой рыжий Тафанаил и выгнул спину, царапая коготками столешницу и разминаясь.

Маша поднялась, поставила свой приз на столполку возле левого зеркала и увлеклась рассматриванием подарков Ниоко. А Тафик принялся вылизывать себе животик.

– А где Ния? С поклонниками небось? – спросила Мария, с любопытством разворачивая очередной сверток.

– Моется, – коротко мяукнул Таф, махнув лапкой в сторону душа.

Тафанаил, как и все коты, был убежден в том, что единственный правильный способ умывания – это вылизывание. А все эти потоки воды сверху – один вред для здоровья.

– Как она долго!

– И ничего я не долго!

Ниоко Нири вошла в гримерку и первым делом повернулась к зеркалу, трогая свой римский, точеный нос.

– Красивая, красивая! Особенно слева! – подколол ее Тафик. – Чего лишний раз любоваться!

– А ну, брысь отсюда, умник! – нахмурилась Ниоко, легонько шлепая котенка. – Тоже мне, научился разговаривать на мою голову!

Тафанаил грациозно спрыгнул на пол, словно он и без того больше не собирался сидеть на столе.

– Вырос бы лучше в большого кота! – продолжила Ниоко. – А то весу в тебе – еле поднять, а все котенок!

– Вырасти в кота? Запросто. Но только когда ты вернешь себе свой большой клюв! – тут же парировал котенок.