Вскоре стали подавать. Весь стол заставили тарелками с блинчиками, рулетами, канапе, бутербродами, нарезанными ромбиками, сыром, хамоном, орешками и оливками. На второй половине стола горой лежали пакеты из магазина. Как только в желудке у Антона Ильича оказалась еда, ему заметно полегчало. Татьяне, видимо, тоже. Она с аппетитом уплетала закуски, пробуя с разных тарелок, и Антон Ильич только диву давался, как при такой худенькой фигуре ей удавалось уместить в себе столько еды. Заметив на себе его взгляд, она посмотрела на него и, к удивлению Антон Ильича, улыбнулась.

– Вкусно!

Антон Ильич согласно кивнул. Она, наверно, нанервничалась не меньше моего, подумал он. Снаружи продолжалось веселье. Когда открывалась входная дверь, с улицы доносились крики и взрывы хлопушек. Толпа радостно шумела, били барабаны, и, несмотря на то, что дело шло к полуночи, праздник не утихал, и люди, похоже, и не думали расходиться.

– Ну что, сегодня мы друг от друга никуда? – с улыбкой сказала Татьяна.

Антон Ильич оторвал взгляд от тарелки и внимательно посмотрел на нее.

– Вместе до самого утра?

Шутит она или говорит серьезно?

– Не волнуйся, я не сбегу И скандал закатывать не буду хотя Алексей, конечно, сволочь та еще. Но мне жаловаться не на что, – она довольным взглядом окинула груду пакетов. – Так что мы квиты. Давай, Антон, еще по бокальчику закажем?

– С удовольствием.

Антон Ильич выдохнул с облегчением. Слава богу кажется, все обошлось. С Татьяной, похоже, можно договориться, покупки сделать они успели, Алексей Евсеич должен быть доволен. Жаль только, что уезжать ему придется уже завтра утром, но в сложившихся обстоятельствах это не страшно.

Выйдя на улицу, они снова окунулись в карнавальное веселье, и на этот раз настроение толпы передалось и им. Пританцовывая вместе со всеми, они шагали среди всеобщего улюлюканья, под градом конфетти и под призывные звуки трубы и барабанной дроби. Радость, с какой гуляли местные жители, целым городом, все, от мала до велика, очаровывала.

Тут и там были установлены небольшие сцены, на которых давали представления. Сначала Антон Ильич с Татьяной остановились посмотреть на мужчин, наряженных гусарами и исполнявших нечто среднее между оперными ариями и эстрадными номерами. Пройдя вперед, их внимание привлекла другая сцена, где пел мужской хор из двенадцати юношей, одетых в стиле римских легионеров. Дальше их встречали люди в костюмах насекомых, потом юноши, изображавшие фигурки тетриса, на следующей сцене разыгрывали свою историю девушки в форме полицейских, в шлемах, со свистками, пистолетами и наручниками наготове, за ними молодые люди в одежде больничных врачей. Спектаклям не было конца. Все они игрались одновременно, в двух шагах друг от друга, и собирали каждый свою кучку зрителей. У одной сцены они задержались дольше. Молодые мужчины, одетые в обтягивающие костюмы телесного цвета, казались абсолютно голыми, и лишь белые махровые полотенца, обмотанные на бедрах, прикрывали тела, но и те так и норовили соскользнуть.

В толпе танцующих тоже были колоритны персонажи. Антон Ильич показал Татьяне на маленького выцветшего старичка в костюме Наполеона. Он гордо нес на голове свою треуголку и держал одну руку у груди, просунув ладонь внутрь пиджака. Была здесь и нелепая пожилая дама с крыльями за плечами, изображавшая пчелку, и смерть с косой, и мавры, и восточные шейхи, словом, кого здесь только не было! Антон Ильич только и успевал смотреть по сторонам и показывать то на одного, то на другого, вызывая приступы смеха у Татьяны. Она тоже не отставала, и они добрались до гостиницы, от души повеселившись.

Войдя в отель, все еще хохоча и путаясь в дверях с кучей пакетов, они вдруг увидели перед собой Алексея Евсеича с супругой. Те направлялись к выходу и остановились на полпути, уставившись на веселую парочку.

Антон Ильич замер от неожиданности. Татьяна перестала смеяться, выпрямилась, гордо прошагала к лифтам и оттуда окликнула Антона Ильича:

– Антон, ну ты идешь или нет?

Маргарита, оглядев пакеты, воскликнула не то с завистью, не то с восхищением:

– Ничего себе!

Алексей Евсеич стоял с позеленевшим от злости лицом и лишь выдавил сквозь зубы, глядя на Антона Ильича:

– Да-а, весело вы тут время проводите.

Маргарита бросила цепкий взгляд на мужа:

– А ты-то что переживаешь? Они же не на твои деньги гуляют.

Алексей Евсеич со злостью пнул ногой в дверь и вышел на улицу.

В номере Антон Ильич сел на диван, да так и сидел, не двигаясь. Настроение у него упало. Перед глазами стояло разъяренное лицо Алексея Евсеича, в голове путались мысли, от страха он ничего не соображал. Одно он знал наверняка: нельзя было показываться на глаза Алексею Евсеичу в таком настроении. Прошли бы они молча, по-деловому с сумками из магазина, все было бы в порядке. А теперь? Что подумал о нем начальник? Что он приударил за его подружкой? От этой мысли Антона Ильича похолодело внутри. Алексей Евсеич доверил ему такое деликатное поручение, а он, выходит, решил воспользоваться ситуацией и… О нет! Боже мой! Антон Ильич закачал головой и громко вздохнул.

В дверях гостиной показалась Татьяна:

– Что с тобой? Чего ты тут стонешь?

Антон Ильич даже не посмотрел на нее, только рукой махнул. Ситуация казалась ему безнадежной.

Татьяна, напротив, была крайне оживлена. Стоило им оказаться в номере, как она кинулась распаковывать пакеты и примерять одежду. Вся кровать была завалена ее новыми вещами, она переодевалась снова и снова, крутилась перед зеркалом в спальне, потом бежала в прихожую, к зеркалу побольше. И, пока Антон Ильич сидел, погруженный в свои переживания, она сновала туда-сюда полуодетая, ничуть не заботясь о том, что он ее увидит. И теперь она стояла перед ним босая, в коротком не застегнутом платье.

– Ты все из-за вещей своих переживаешь? Давай я их уберу. Места в шкафу полно. Я все равно свои в чемодан сразу укладывать буду. Убрать?

Она подошла к нему и наклонилась к дивану, пытаясь обхватить стопку его одежды. Антон Ильич, увидев ее так близко, в смятении отпрянул и замахал руками:

– Не надо, не надо! Я сам… потом…

Она распрямилась, и теперь ее платье прошелестело прямо перед носом Антона Ильича. Голова у него пошла кругом. Он прикрыл глаза руками и откинулся назад, потом вдруг подскочил на диване и произнес:

– Пойду чаю попью.

– Зачем идти? Давай в номер закажем.

– Нет, нет. Пойду лучше пройдусь.

Он резко встал и, стараясь не смотреть на нее, прошмыгнул в прихожую.

Время тянулось медленно. Часы в холле показывали половину третьего, а Антон Ильич все сидел, потягивая остывший чай из белой фарфоровой чашки. Здесь было прохладно. Из стеклянных дверей поддувало, и он зябко потирал замерзшие ладони. Какие только мысли не пришли ему в голову за это время! Больше всего ему хотелось, чтобы его увидел Алексей Евсеич – здесь, посреди ночи, одного. Однако тот не появлялся. Один раз мимо прошагал Иван, охранник, и, увидев Антона Ильича в одиночестве, вполголоса спросил: