– А где девушка?

– В номере, – уверенно отрапортовал Антон Ильич. – Спит.

К трем часам он продрог насквозь. Хуже уже не будет, рассудил Антон Ильич и отправился в номер. Он бесшумно открыл дверь, мышкой скользнул в прихожую и на цыпочках пошел в гостиную, намереваясь устроиться там на своем диванчике. Но его остановил громкий голос Татьяны:

– Антон! Ну где ты ходишь? Иди сюда!

Антон Ильич замер, будто застигнутый на месте преступления, помедлил немного, развернулся, пошел к спальне, взялся за ручку и приоткрыл дверь.

В комнате было тепло, мягким светом горел торшер. Посреди кровати полулежала Татьяна. На ней было нижнее белье черного цвета, на ногах чулки с подвязками и туфли на каблуках.

– Ну сколько тебя можно ждать?

В понедельник, едва Антон Ильич зашел в свой кабинет, за ним вбежала Людочка и тревожно заговорила:

– Алексей Евсеич сегодня пришел в офис ни свет ни заря, говорят, из аэропорта сразу сюда приехал, и всем, кто опоздал хоть на минуту, такое устроил! Он и к нам заходил. Но у нас-то, тьфу-тьфу-тьфу все нормально, я с полдевятого на месте, девочки тоже сегодня все без опозданий пришли. Он просил вас зайти к нему, когда придете. Но я думаю, Антон Ильич, может, вам лучше больничный сегодня взять? А завтра, когда все успокоится, пойдете?

Антон Ильич не успел ничего ответить. На его столе зазвонил телефон, на экране высветилось имя Алексея Евсеича, и он схватил трубку.

– Антон, зайди ко мне.

Глаза у Людочки округлились от ужаса. Знай она, из-за чего был так зол Алексей Евсеич, она испугалась бы еще больше. Но об этом знал лишь Антон Ильич.

Он и в мыслях не имел крутить шашни за спиной Алексея Евсеича. Не в его правилах было ухлестывать за девушкой своего друга, а тем более, за девушкой своего начальника. И пусть Татьяна не была Алексею Евсеичу ни девушкой, ни женой, ни даже подругой, это ничего не меняло. Антон Ильич себя не оправдывал и пощады от начальника не ждал.

Татьяну до Москвы он довез, как и договаривались. В аэропорту они попрощались, и, как решил для себя Антон Ильич, навсегда. Татьяна же весело обронила на прощанье:

– Соберешься еще на карнавал ехать, зови. Мне понравилось!

И вот теперь он молча положил на стол Алексея Евсеича карточку и стоял, опустив голову. Алексей Евсеич и впрямь был не в духе. Не поднимая головы, он кивнул на распечатку, лежащую перед ним, и рявкнул:

– Когда вы столько накупить успели, я понять не могу? Там что, магазины для вас специально открывали что ли?

Антон Ильич помотал головой.

– Ты сумму-то вообще видел?

Антон Ильич кивнул.

– И что?

Антон Ильич смотрел в недоумении. Неужели Алексей Евсеич злится только из-за денег?

– Так вы же сами мне карточку передали…

– Передал.

– Я думал, вы собирались ей купить…

– Собирался. Но не столько же! – страдальчески выкрикнул Алексей Евсеич. – Если каждая командировка мне будет во столько обходиться, так я скоро вообще никуда ездить не буду.

У Алексея Евсеича зазвонил телефон.

– Да, Рита, – ответил он, не меняя раздраженного тона. – Да, это я Париж отменил. Вы с Анечкой никуда не едете. Потому. Потому что я соскучился по вам. Будем дома восьмое марта отмечать. Как обычно.

Без пяти минут двенадцать в дверь постучали.

В кабинет вошла брюнетка в ярко-красном пальто. Антон Ильич ждал ее, сидя в кожаном кресле. Привычными движениями она повесила пальто на вешалку прошла к столу и заняла место напротив Антона Ильича. Он смотрел на нее внимательно, словно изучая. Под его пытливым взглядом строгие черты ее лица осветились улыбкой, и она мягко произнесла:

– Мне уже гораздо лучше.

Антон Ильич удовлетворенно кивнул и откинулся в кресле, готовый слушать. Брюнетка достала из сумочки блокнот.

– Столько всего произошло. Я даже записала, чтобы ничего не забыть.

И как только Антон Ильич оказался в этом переплете, он и сам не понимал. Они встречались каждую субботу ровно в полдень, ровно на два часа. Нельзя сказать, чтобы Антон Ильич с легкостью справлялся с этой новой для себя ролью. Однако со временем он освоился, вжился в образ и так привык к своему новому амплуа, что вскоре уже не представлял свою жизнь без этих субботних свиданий. И хотя ситуация теперь запуталась донельзя, отступать ему было некуда.

Для Антона Ильича все началось вечером в пятницу тринадцатого, в кабинете Геннадия Петровича, его старинного друга. Дверь открылась, и на пороге появилась женская фигура. Не дожидаясь приглашения, она устремилась к изумленному Антону Ильичу и взволнованно заговорила:

– Слава богу вы еще не ушли. Я к вам. Вы мне нужны прямо сейчас. Это очень срочно.

– Позвольте…

– Да-да, я все понимаю, уже поздно, пятница, вечер. Но вы могли бы уделить мне хоть немного времени? Пожалуйста! Мне очень нужно.

– Послушайте, вероятно…

– Простите, что я врываюсь вот так. Я знаю, к вам запись на неделю вперед. Мне говорили.

– Дело не в этом…

– Понимаете, я не могу ждать! Мне сейчас просто необходимо знать, что кто-то мне сможет помочь. Вы поможете мне?

– Дело в том, что…

– Вы ведь не откажетесь? Не откажетесь выслушать меня?

– Вы, вероятно, к Геннадию Петровичу, он вышел, скоро вернется. Вы присаживайтесь пока…

– Нет-нет! Я к вам.

– Но позвольте, я не Геннадий Петрович.

– А кто?

– Антон Ильич. Я здесь… просто жду его, понимаете?

– Антон Ильич! Я к вам.

– Ну что вы…

– Да-да, я как раз к вам. Прошу вас. Я вас очень прошу!

– Но это невозможно…

– А завтра возможно?

– Завтра?

– Давайте завтра! Антон Ильич, прошу вас, скажите, во сколько мне подъехать?

– Ну я даже не знаю…

– В девять. Договорились?

– Нет, постойте, завтра все-таки суббота…

– Ах да. Тогда в десять?

– Да нет, пожалуй…

– В одиннадцать? В двенадцать? Во сколько?

– В двенадцать.

– Хорошо. Завтра в двенадцать я буду здесь.

Геннадий Петрович однако стараний друга не оценил.

– Тоша, ну ей-богу, ты же знаешь, я в выходные не работаю.

– Ген, у нее что-то очень срочное, иначе бы я не стал, конечно…