– Тоша, я не против. Но объясни, ради бога, что у вас там происходит?

– Да ничего такого, ты не волнуйся.

Геннадий Петрович смотрел на друга с недоверием.

– А что тогда морда такая довольная? Что-то в прошлый раз ты, помнится, жаловался. Профессия моя тебе не по душе пришлась. А теперь, значит, понравилось? Или ты романчик с ней закрутил? Тоже неплохо. Только зачем тебе мой кабинет, я в толк не возьму? Эротические фантазии что ли у вас такие? Вот уж не замечал за тобой, а ведь всю жизнь тебя знаю!

– Ген, да речь не об этом.

– А о чем же?

Антон Ильич замялся.

– Понимаешь, она говорит… она сказала мне… сказала, что я… В общем, я спас ей жизнь.

Геннадий Петрович присвистнул.

– Серьезно?

– Совершенно серьезно!

– Ну ты, брат, попал.

– Она сказала, что встреча со мной – это э-э… ну как там… Судьба, знак судьбы… ну ты понимаешь.

– Да-а-а.

– Что после встречи со мной она начала жить, понимаешь? Дышать, так сказать, полной грудью… Да, вот еще, улыбаться начала, представляешь? Она, бедная, целый год вообще не улыбалась, ты можешь себе представить? И спать тоже не могла. Вообще ночами не спала! А теперь, говорит, когда в ее жизни появился я…

– Так, стоп, стоп, стоп! На вот, спаситель, тарелки отнеси на стол. И хлеб захвати!

Весь вечер Геннадий Петрович шутил над другом и от души веселился. Антон Ильич дулся и на шутки не отвечал. Вид у него был серьезный, он явно о чем-то думал. Уходя, он достал свой последний козырь:

– Гена, я тебе летом ключи от квартиры давал?

– Давал.

– Я тебя спрашивал, какими фантазиями вы там с Ленкой занимались?

– Не спрашивал.

– Вот видишь!

– Тоша, но то квартира. А это офис! Я там работаю, туда мои клиенты приходят, меня там все знают. Ты хоть понимаешь, что будет, если кто-нибудь вас там застукает? Что обо мне подумают?!

– Гена, я тебе обещаю, твоя репутация никак не пострадает.

– Тоша…

– Я тебе обещаю.

– Точно?

– Слово даю.

– Ну ладно, ладно. Договорились. И все-таки я не понимаю, чем тебе твоя квартира не нравится? Извращенец!

Вот уже шестую субботу события развивались примерно по одному и тому же сценарию. Александра появлялась минута в минуту, усаживалась напротив Антона Ильича и принималась рассказывать. Она делилась всем, что произошло с ней за неделю, говорила о своих переживаниях, воспоминаниях, о событиях, которые заставляли ее задуматься. Антон Ильич с самого начала отметил, насколько она умна, а теперь уж и вовсе восхищался ее сообразительностью. Самые мелкие происшествия, на которые такой человек, как Антон Ильич, и внимания бы не обратил, в глазах Александры выглядели значительными событиями, провидением, как она выражалась, знаками судьбы. Он поражался ее способностью докапываться до самой сути. Она связывала вещи, на его взгляд, совершенно не связанные, и делала из этого выводы, по его мнению, совсем не последовательные.

Однако говорила она с таким жаром и такой уверенностью, что ему оставалось лишь соглашаться. Порой нить ее рассуждений вела так далеко и так путано, что Антон Ильич забывал, с чего она начиналась и куда должна была привести. И тем не менее, по сравнению с первой встречей, прогресс был очевиден.

Надо отдать должное Геннадию Петровичу – он дал другу несколько бесценных советов. Прежде всего, он настоятельно советовал Антону Ильичу плотно завтракать и ни в коем случае не отправляться на встречу голодным. Почему-то он считал, что это обстоятельство играло особую роль в случае Антона Ильича. И, вероятно, был прав. Сытым Антон Ильич чувствовал себя гораздо спокойнее, был настроен благодушно и на многое мог закрыть глаза.

Другой совет оказался не просто полезным, но и перевернул мнение Антона Ильича о профессии психолога. До сих пор он считал, что терпеливо выслушивать все, что ему рассказывают, и есть его основная обязанность. Оказалось, это совсем не так.

– Пойми, Тоша, – объяснял ему Геннадий Петрович, – если ты специалист, ты не должен просто сидеть и слушать. Это каждый дурак сможет. К тому же, для этого у нее есть подружки. К специалисту приходят, чтобы он направлял, подсказывал, помогал увидеть ситуацию по-новому, выражал свое мнение, в конце концов! Причем иногда неожиданное, экстраординарное.

– Ну-у этого я никогда не смогу.

– Не сможешь. Но начни хотя бы с того, чтобы не просто безучастно слушать, а слушать активно, внимательно, с интересом. Так, чтобы она чувствовала, что ты ее понимаешь и что тебе действительно интересны ее мысли.

– Ген, ты бы ее послушал!

– А что?

– Во-первых, я и половины не понимаю из того, что она стрекочет. А во-вторых, ну скажи честно, ну как все это может быть интересно?

– Может, Тоша, может. Это зависит от тебя. Раз уж ты взялся помогать человеку, старайся, как можешь. То, что ты не понимаешь ее, это только твоя проблема.

– Почему?

– Значит, не хочешь понять.

– Да я бы с радостью, но как?

– Очень просто. Как только потерял ход мысли, прерываешь разговор. Мягко, но настойчиво. Переспрашиваешь, уточняешь, возвращаешь разговор в нужное тебе русло.

– Ген, а я не буду как дурак выглядеть? Ну сколько я буду переспрашивать?

– Столько, сколько надо. Пойми, только так можно продемонстрировать искренний интерес и вызвать уважение.

Антон Ильич рискнул. И не прогадал. Теперь он с легкостью мог прервать разговор, не боясь показаться невежливым, сказав «минуточку, давайте-ка остановимся здесь, меня очень заинтересовала эта ваша мысль» или «кажется, мы с вами немного отклонились от курса, давайте-ка вернемся к началу». На его счастье, Александра тут же переключалась и вдохновенно подхватывала его предложение.

Кроме того, Геннадий Петрович научил его справляться с усталостью.

– Не сиди как истукан. Ты должен быть бодрым, подвижным, энергичным. И никакой скуки на лице! Ты должен заряжать ее своей энергией! Встань, пройдись по комнате, это придаст твоему образу бодрости. Да и думаться будет лучше.

Сам Геннадий Петрович имел обыкновение, размышляя, мерить комнату шагами. Антон Ильич такой привычки не имел. Ему было приятнее думать, устроившись поудобнее в мягком кресле, а лучше всего ему думалось на диване. Но к совету друга он прислушался и теперь, как только его одолевала дремота, заставлял себя подняться с кресла и сделать несколько шагов туда-сюда, якобы размышляя о чем-то. Нельзя сказать, что думалось ему от этого лучше. Однако впечатление на Александру производило. Да и сонливость отступала.

Благодаря другу Антон Ильич узнал, что заканчивать сессию принято вовремя. Оказывается, настоящий профессионал не станет задерживать ни себя, ни клиента. А он-то боялся показаться невежливым! Сколько раз, уже стоя в дверях, он переминался с ноги на ногу, не смея перебить Александру, которую, как нарочно, осеняло в самый неподходящий момент. К тому же, к стыду своему Антон Ильич только сейчас узнал, что часы в кабинете Геннадия Петровича висят на стене, прямо напротив его кресла. Так что и эта проблема теперь решилась, больше не было необходимости следить за временем украдкой.