* * *

Но позвонил он раньше и сообщил, что его вызывают на оглашение завещания Петра Рыжикова.

– Ты хочешь, чтобы я с тобой пошла?

– Да. Со Славкой придет жена, так что твое появление не будет странным. Не выгонят же? Но даже если и выгонят из помещения, где завещание станут зачитывать, вы со Славкиной женой будете рядом. Представишься моей подругой. А в принципе и тебе что-то может обломиться…

– С какой стати?

– Если приглашают меня и Славку, значит, Рыжиков упомянул в своем завещании его, меня и Ивана. Не мог же он оставить-то нам двоим, а Ивана обойти.

– Но Иван мертв. И мы с ним давно разведены. У Ивана двое наследников – мать и сын. Его мать, конечно, все отпишет в пользу внука. Квартиру уже завещала. Но в данном случае…

– В общем, встречаемся в метро у выхода с эскалатора, а там посмотрим, – сказал Андрей. – Что мы делим шкуру неубитого медведя?

Я пошла к шефу, который в последние два дня почти не появлялся на работе. Разговор начала с вопроса, который так пока и не успела задать ему, – про родинку на животе у Рыжикова.

– Была родинка, – кивнул шеф, – я очень хорошо помню. Обратил внимание на нее, когда Петра впервые голым увидел. Невозможно было не заметить.

Я рассказала о посещении морга.

– Не может быть… – прошептал шеф. – Она была настоящая. Точно настоящая. Да в те времена, когда мы познакомились, у нас про все эти новомодные прибамбасы еще и слыхом не слыхивали! Я своей девчонке у моряка, ходившего в загранку, накладные ресницы покупал. К нам такие вещи тогда только из-за рубежа привозили.

Я напомнила шефу о странном поведении Ирины при обнаружении трупа Петра Рыжикова, а потом сказала, что вдову на фотографии в газете узнал мой бывший муж. Про Андрея говорить не стала. А у Ивана теперь ничего не спросишь.

– Ни фига себе… – произнес шеф и задумался.

– Про родинку Ирина не могла не знать, – продолжала я. – Вы когда Петра в последний раз видели голым?

– Была родинка. Точно была.

– Он не мог ее удалить? Теперь же удаляют лазером. Может, еще есть какие-то способы. Я где-то читала, что лучше удалить мешающую родинку в клинике, чем случайно сорвать в антисанитарных условиях.

– И что потом? Приклеивал?

– Судя по романам Валерии и Алены, она очень нравилась женщинам. Создавала дополнительные ощущения.

Шеф хмыкнул.

– Может, удалил, а потом стал приклеивать муляж, чтобы не разочаровывать дам?

– В баню бы не стал приклеивать, – заметил шеф. – Нам-то с Ленькой Левицким мог сказать, что удалил…

– Это точно был Петр Рыжиков? В смысле труп, который мы нашли в квартире?

– Точно. Я не мог ошибиться. Я Петьку столько лет знал! И Ирина не могла…

Шеф замолчал и вновь задумался. Я тоже считала, что столько людей не могли ошибиться. Рыжикова нашел мой бывший муж, потом его видели Андрей, мой шеф, баба Варя (та пусть и не знала соседа хорошо, но отличается повышенной наблюдательностью), Ирина…

Но все равно складывалась какая-то странная ситуация.

– На чтение завещания сходи обязательно, – сказал шеф.

Я подумала, что надо бы свекрови позвонить, выяснить, не приглашали ли Ивана. Хотя она сейчас в таком состоянии… Шеф заметил, что нужно точно выяснить формулировку. Может, и удастся что-то получить на моего сына.

Андрей выглядел очень прилично. Не знаю уж, сам постарался или мама. Он был чисто выбрит, одет в кожаную куртку, под которой оказался приличный черный костюм. Славку явно одевала жена, следившая за ним взглядом надсмотрщицы из концлагеря. На меня она смотрела очень внимательно, вероятно, пока не исключив из претенденток на ее сокровище. Но сокровище внешне сильно уступало Андрею. У Славки уже было испитое лицо, и выглядел он старше Андрея лет на десять, а то и на пятнадцать. Может, так оно и было на самом деле. Но если Андрея можно было еще назвать молодым (или относительно молодым) мужчиной, Славка уже подходил под определение «дед».

Никаких проблем с допуском на чтение завещания меня и Славкиной жены не возникло. В зальчике также сидела Ирина в черном платье, с непокрытой головой и без очков и смотрела в пол. Рядом с ней находился все тот же мужик, который поддерживал ее на похоронах. Он поднял голову и внимательно оглядел нас. Я не была уверена, узнает ли меня Ирина – ведь мы виделись в, так сказать, критических обстоятельствах, и один раз. На похоронах она ни на кого не обращала внимания. Мужик, по-моему, тоже не обращал тогда на меня внимания. Но даже если и узнают, то что?

– Она похожа на вашу надсмотрщицу? – шепнула я Андрею.

– Сейчас нет, – задумчиво произнес он. – А на фотографии с похорон была похожа.

В зальчике собралось с десяток молодых дам, и пока мы устраивались, они все прибывали. По-моему, эта компания присутствовала и на похоронах Рыжикова и там громко (или тихо) рыдала. Здесь дамы не рыдали и не были одеты в черное. Они были одеты в дорогие, довольно вычурные наряды, некоторые я назвала бы вечерними. Хотя, возможно, чтение завещания для них – праздник. Ведь естественно предположить, что Петр Рыжиков что-то оставил каждой из них – если их сюда пригласили.

Потом появилась Валерия Левицкая в строгом черном брючном костюме, с небольшой сумочкой. Она обвела взглядом зал, заметила меня, улыбнулась и направилась прямо к нам с Андреем. Я сидела крайней, потом Андрей, потом Слава, затем его жена. Валерия пододвинула свободный стул ко мне.

– И тебя пригласили? – спросила она. – Ты что, и за Рыжикова…

– Нет, я с Андреем, – кивнула я на спутника.

Тот склонился и поцеловал Валерии руку – над моими коленями.

– А…

Но больше Валерия спросить ничего не успела. В зал вошла Алена Родионова – тоже в черном, обвела взглядом собравшихся, задержала его на Валерии, мазнула по группе девиц, которые все были одного типа, причем того же, к которому относились Валерия с Аленой.

– Так… – произнесла Алена.

На ее голос обернулась Ирина.

– И эта бл… здесь, – только и оборонила вдова усталым голосом.

– Я тебе сейчас так твою перекроенную морду начищу, что забудешь, как брехальник открывать! – рявкнула Алена голосом базарной торговки.

Девицы хихикнули. К ним как раз присоединились еще две, просочившись мимо Алены. Но Родионова не удостоила их вниманием.

– У меня, может, и перекроенная, а у тебя еще и переломанная, – невозмутимо заметила Ирина.

– Что она имеет в виду? – склонился к нам Слава.

– Хочет сказать, что Алена меняла форму носа и скул, – пояснила Валерия.

Тем временем перепалка между Ириной и Аленой продолжалась. Остальные с интересом слушали. Дамы очень детально высказывались о внешности друг друга. Я пожалела, что у меня с собой нет диктофона. Кое-что можно было бы использовать в романах. Оказывается, Ирине делали подтяжку «сердце» (в результате лицо по форме должно было напоминать сердце), за которую муж заплатил сто тысяч долларов, но сделали неудачно. То есть «сердца» не получилось. Алена считала, что Ирине следовало подточить подбородок, и предлагала свои услуги – была готова его сломать. Ирина оценивала работу пластических хирургов, занимавшихся носом Алены (двадцать тысяч долларов), он хоть и получился прямой, но переносица уж больно четко выражена. И тоже предлагала свои услуги в плане подготовки фронта работ для следующей пластической операции. Следует отметить, что Алена все время срывалась на истеричный крик, Ирина же оставалась абсолютно спокойна, только говорила очень ехидным тоном. По-моему, вдова побеждала с большим перевесом.